Танцы с огнем

Желание прошибло текильный туман, обнажило все нервные окончания. Вселенная зашаталась, завращалась, оставив одну константу — всеми возможными частями тела прильнувшую к нему Роуан. Ее разгоревшееся тело, ее жадные губы доводили его до безумия.

Она перекатилась на него, обнимая, лаская, терзая, и вдруг отпустила.

— Раздеваемся. На скорость.

Кажется, они поставили рекорд по стягиванию с себя одежды и обуви и с хохотом бросились друг на друга, покатились, звонко ударяясь об пол локтями, коленями. В лунном свете ее покрытая испариной кожа сияла, переливалась, как серебро.

Когда он вонзился в нее, Ро задохнулась от наслаждения, обезумела от бурлящего неистового желания.

— Делай что хочешь.

Он и делал. Видит бог, он делал, наполняя ее, насыщая ее.

Пожар, мелькнула у нее мысль, это все равно что броситься в самое пекло, только сейчас почему-то не страшно и сгореть.

— Карусель… — прошептала она, — … еще кружится. Не отпускай меня.

И на этот раз, перед тем как они провалились в сон, она сама притянула его к себе.

Другой пожар разбудил ее. Пожар-убийца. Пожар-охотник. Пожар-разрушитель. Он гнался за ней с рычанием и топотом. Она бежала через выжженный лес, но пожар не отставал, загоняя ее на кладбище, где мертвецы лежали непогребенными прямо на земле. Ждали ее.

Глаза Джима завращались в черных дырах обугленного черепа.

— Ты убила меня.

— Прости, прости.

— Все вернется, как бумеранг. Будет много огня. Ничто не закончено. Огонь не сможет выжечь все, но он постарается.

Горячее дыхание позади неотвратимо приближалось, и она вспыхнула факелом.

— Эй, эй! — Галл схватил ее за плечи, посадил, затряс. — Проснись!

Жадно втягивая воздух, Роуан отталкивала его, но он держал ее крепко. В темноте он плохо видел, однако чувствовал, слышал. Дрожь, холодный пот, свистящее дыхание.

— Тебе приснился кошмар, — заговорил он потише. — Это просто плохой сон. Все прошло.

— Я н-не м-могу д-дышать.

— Можешь. Только не спеши, а то начнется гипервентиляция. Помедленнее, Ро.

Он начал растирать ей плечи, шею, чувствуя под пальцами напряженные мышцы.

— Это паническая атака. Все только в твоих мозгах. Успокаивайся потихоньку.

Привыкнув к мраку, он уже видел ее глаза, огромные, как планеты, и ладонь, прижатую к груди.

— Вдох, выдох… Длинный, длинный… Теперь — медленный вдох. Вот так. Еще разок. Тебе уже легче. Все будет хорошо. Не останавливайся. Вдох, выдох… Я принесу воды.

Галл сбегал к холодильнику, принес бутылку.

— Только не залпом. Медленно. — После первого глотка он опустил бутылку. — Полегче.

— Хорошо. — Она сделала еще глоток, немного поцедила воду, размеренно задышала, уже лучше контролируя себя. И дрожь как будто уменьшилась. — Уф.

Галл обхватил ладонями ее лицо, прижался лбом к ее лбу. Судорога, которую он до сих пор сдерживал, пронзила его.

— Ты до чертиков напугала меня.

— Нас таких двое. Я не визжала? — Она оглянулась на дверь.

Беспокоится, не опозорилась ли перед товарищами, понял Галл.

— Нет. Ты будто пыталась проснуться и не могла.

— Я была на пожаре. Клянусь, я чувствовала, как горит кожа, тлеют волосы. Я чувствовала запах. Ужасный запах.

— Как часто у тебя бывают кошмары? — Теперь, когда кризис миновал, он прижимал ее к себе больше для собственного спокойствия.

— Ну, в детстве, бывало, приснится какое-нибудь чудовище, а так — никогда. Постоянные кошмары начались после гибели Джима. Все время повторяется тот прыжок, и как мы нашли его тело. Зимой эти ужасы отступили, а с началом сезона снова вернулись и теперь все хуже и хуже.

— Ты нашла еще одну жертву пожара, знакомую тебе. Это послужило толчком.

— Джим начал в снах разговаривать со мной — таинственными предупреждениями. Я знаю, что это мое подсознание вкладывает в него слова, но я не могу понять их смысл.

— Что он сказал сегодня?

— Ничто еще не закончено. Будет больше и хуже. Наверное, просто вылезают мои страхи.

— Почему ты боишься?

— О боже, Галл, а кто не боится?

— Нет, уточни.

— Ты спятил? Уточнять что угодно посреди ночи после панической атаки?

Его немного успокоило раздражение, прозвеневшее в ее голосе.