Я влетела на участок и закричала:
– Валентина!!!
Несколько милиционеров, стоящих у «Волги», повернулись. Потом один, самый молодой, подошел ко мне и спросил:
– Ищете кого?
– Да, – растерянно ответила я, – Валентину.
– Фамилия?
– Понятия не имею, – пробормотала я, – никогда ею не интересовалась. Валя, и все, она у Литвинских домработницей служила, живет в этом доме.
– А вы кто?
– Дарья Васильева, близкая знакомая Литвинских.
– И зачем вы приехали? Или не в курсе, что хозяин погиб, а жена в тюрьме?
– Знаю, конечно, – приходя в себя, ответила я, – просто Андрей брал у меня книгу, библиотечную, не вернул, мне звонят, напоминают, вот и отправилась сюда, думала, Валя мне ее отдаст! Где она, кстати?
Милиционер покачал головой.
– В «Скорой» лежит.
Я обрадовалась:
– С ней можно поговорить?
– Нет, она умерла, – сообщил парень.
Я попятилась:
– Как умерла?
– Сгорела.
На какое-то время я лишилась дара речи, но потом все же сумела спросить:
– Но как? Отчего пожар?
Парень пожал плечами.
– Небось электропроводку замкнуло.
Я уставилась на него. Неполадки с электричеством? Вот это навряд ли, Андрюшка очень боялся пожара, хорошо помню, как он, строя дом, говорил:
«Особое внимание проводам. Купил супербезопасные, в тройной оплетке, да еще сверху термостойкий, неразгрызаемый футляр».
«Кто же у тебя провода кусать станет?» – засмеялась я.
«А мыши? – на полном серьезе ответил Андрюшка. – Эти дряни везде пролезут. Лучше перебдеть! Знаешь, сколько особняков сгорело из-за грызунов?»
Еще Андрюша категорически запретил делать в ванных комнатах полы с подогревом, мотивируя свое решение все тем же страхом пожара.
«Закоротит – и ку-ку», – заявил он Зайке, которая, приехав на новоселье, спросила: «А почему не хочешь иметь теплый пол?»
«Детей у нас нет, по плитке никто не ползает, а сам я на коврик после ванны становлюсь, – сообщил Андрюшка, – да и не холодно мне».
– Сомнительно, что беда приключилась от электричества, – вырвалось у меня.
– Специалисты разберутся, – начал подталкивать меня к воротам парень, – уезжайте спокойно, книга ваша сгорела, тут так полыхало, ничего не осталось! Может, проводка, а может, от сигареты непотушенной занялось.
Я молча посмотрела на пепелище. Валентина не курила. И потом, что за странная закономерность: только человек даст показания, изобличающие Вику, как на следующий день помирает: Сергей Прокофьев, Нина Супровкина, теперь Валентина.
– Еще хорошо, что только один дом пропал, – продолжал меня подпихивать к выходу милиционер, – вон сушь какая стоит. В пятницу в Карабасове весь поселок накрылся, шашлычок одна компания решила сгоношить, мигом занялось, а тут соседи подсуетились вовремя.
– Какие? – машинально спросила я, открывая калитку.
– А с правой стороны, – ответил милиционер, выталкивая меня на дорогу, – вызвали пожарных.
Я постояла пару мгновений, решительно повернула направо, дошла до глухих ворот, выкрашенных зеленой краской, и позвонила.
– Кто там? – прокряхтел домофон.
– Откройте, пожалуйста, я от соседей, от тех, что сгорели.
Калитка распахнулась. Я вошла в идеально ухоженный двор и очутилась перед скамейкой, на которой сидела девушка лет двадцати, возле нее возился в траве малыш.
– Добрый день, – улыбнулась я, – меня зовут Даша, давно дружу с Литвинскими, вашими соседями, приехала вот, а тут такое! Не знаете, как случилось несчастье?
Девушка тяжело вздохнула:
– Это я пожарных вызвала, так испугалась! Горело, словно там не обычный дом, а бензохранилище! Наверное, до нашего особняка не дошло бы, хотя кто его знает. Я вообще-то не хозяйка, а няня Кирюши, меня Настей звать.
Я села около Насти на скамеечку.
– Вы молодец, такую беду предотвратили, жители поселка должны вам подарок купить.
Настя засмеялась:
– Светлана Константиновна, Кирюшина мама, то же самое сказала, пообещала духи сегодня привезти. Только благодарить следует Кирюшу, а не меня. Он ночью раскапризничался, захныкал…
Настя подошла к ребенку, но тому, очевидно, приснился кошмар, потому что он никак не желал успокаиваться. Няня взяла мальчика на руки, поносила по комнате, потом подошла к окну, отдернула занавеску, хотела сказать: «Смотри, Кирочка, все спят: и птички, и деревья», но не успела, онемела от страха. Над соседним участком занималось зарево.