Вынос дела

– Знаю, – орал Кирка, швыряя об пол чашки, – знаю, изменяла мне! Говори, с кем?

Один раз, чтобы поспеть вовремя, схватила такси и, в ужасе поглядывая на наручные часы, перевела дух лишь у подъезда. Фу, успела. Не тут-то было. Кирюшка вылетел на заснеженную улицу во вьетнамках на босу ногу.

– Ага, – завопил он, распахивая дверцу водителя и пытаясь ткнуть ничего не понимающего мужика кулаком в нос, – понятно теперь, кто любовничек!..

– Ты офигел? – изумился шофер.

Завязалась драка, в пылу которой Кирюшке выбили зуб, и он попрекает меня этим фактом до сих пор. Однажды он уехал в командировку, а Наташка внезапно заболела. Я спешно поехала к подруге и осталась ночевать. Около полуночи шаткая дверь затряслась и с громким гулом рухнула в коридор. В комнату влетел озлобленный Кирилл и, вертя головой по сторонам, взвыл:

– Ну, где он, показывай!

– Кто? – простонала Наталья, которую только что отпустила жестокая почечная колика. – Кто?

– Дашкин хахаль! – заорал Кирка и принялся заглядывать под диван.

Он без остановки обежал квартиру, сунул нос во все шкафы, изучил ванную…

– Ну? – прошептала Наталья. – Удостоверился?

– Все понял, – пробормотал Кирилл, серея на глазах, – теперь ясно!

– Да? – усмехнулась через силу Наталья. – И что тебе ясно?

– Все, – завизжал Кирюшка, – все, знаю, с кем мне Дарья изменяет, с тобой! Вы лесбиянки.

Развод последовал незамедлительно. Абсолютно неуправляемый бабник Макс Полянский и горький пьяница Генка завершали череду моих супругов.

Так вот, Максик начал заводить дам сердца буквально на следующий день после нашей свадьбы. Бороться с ним оказалось невозможно, жить тоже, но развода Макс не давал.

– Дашунечка, – бормотал он, нежно обнимая меня, – ну погоди немного, перебешусь и брошу. Люблю тебя одну, остальные так, просто для тонуса.

Какое-то время я верила. Тем более что Макс оказался замечательным партнером – добрым, спокойным, щедрым и совершенно нетребовательным. А его мама – единственная из всех моих многочисленных свекровей, о которой вспоминаю без дрожи в коленях и холодного пота на спине. Жить бы нам да радоваться. Но однажды меня у подъезда поймала наглая девица и, потряхивая кудрями, заявила:

– Отпустите Макса!

– А я его и не держу!

– Тогда скажите ему, что вы якобы вылечились. Нехорошо привязывать к себе мужика. Максик живет с вами только из порядочности, знает, что при вашем заболевании стресс губителен!

В те годы я в случае поломки лифта, не запыхавшись, взлетала по лестнице на десятый этаж, неся в каждой руке по пять килограммов картошки, а на спине маленького Аркашку в шубке, валенках, шапочке да еще и с салазками. Поэтому сообщение о какой-то моей мнимой болезни поразило меня до глубины души.

– Что имеете в виду? – осведомилась я.

– Макс рассказал правду, – проквакала девица, – у вас рак женских органов, и он давно с вами не спит, а видимость семьи поддерживает из христианского милосердия.

Багровая от злобы, я вломилась в квартиру и устроила супружнику допрос с применением пыток. Макс стойко сопротивлялся, но потом признался. Да, правда, говорил.

– Ну не виноват, – отбивался потаскун, – все эти бабы мечтают за меня замуж выйти, просто охотятся. А так всем известно – место занято, надежд никаких. Забудь. Дашунчик, люблю лишь тебя одну. Ну не станешь же ты ревновать меня к клизме?

Вот и Олег Андреевич Харитонов, очевидно, придерживался тех же взглядов. Только в качестве предлога выставлял болезнь не жены, а дочери. Выглядит так благородно, что слеза течет по щеке. Но, судя по всему, не слишком далекая при всей своей образованности Нина Лузгина верила любовнику.

– Он очень меня любил, – грустно рассказывала она, вертя очки пальцами с обломанными ногтями, – говорил: Таня вся деланая, фальшивая, а ты естественная. Очень ему не нравилось, если я красилась или прическу делала…

Она помолчала.

– Чем же больна Татьяна? – поинтересовалась я.

Ничуть не удивившись странной неосведомленности родственницы, Лузгина спокойно ответила:

– Белокровие, лейкоз по-научному. Можно за три месяца убраться, а можно годами жить. Кстати, Таня совсем неплохо выглядит. Да оно и понятно. Олег Андреевич постоянно из-за границы ей все новые и новые препараты привозил… Мы поэтому так тщательно и скрывались…

Девушка вновь примолкла, потом совсем тихо добавила:

– Понимаете, я ни на что не рассчитывала. Красотой особой не отмечена, умом, впрочем, тоже… Наш роман не мог длиться вечно… Таня казалась ему хорошей женой, только мне иногда бывало обидно…