Сборник 7 ДАЛЕКО ЗА ПОЛНОЧЬ

– Простите. – Фрэнк кинулся к двери. – Вам обоим есть о чем поговорить. А мне тут надо купить кое-что…

– Постой!

Фрэнк остановился.

Лишь теперь старик по-настоящему рассмотрел портрет над камином, подошел ближе, протянул руку и, прищурившись, прочитал подпись внизу.

– Фрэнк Дэвис. Это ты, мальчик? Это ты нарисовал?

– Да, сэр, – ответил Фрэнк, стоя у двери.

– И давно?

– Кажется, года три назад. Да, три.

Старик медленно покачал головой, как будто эта подробность добавила что-то к той огромной головоломке, над которой он непрестанно размышлял.

– А знаешь, Том, на кого это похоже?

– Да, дедушка. На тебя. Много-много лет назад.

– А, так ты тоже заметил? Бог мой, точно. Это же я в свой восемнадцатый день рождения, когда вся Ирландия, и все ее зеленые луга, и нежные девушки были у меня еще впереди, а не позади. Это же я, точно я. Бог свидетель, я был хорош собой, и ты, Том, тоже. А ты, Фрэнк, Бог свидетель, ты просто чародей. Ты отличный художник, мальчик.

– Делаю, что могу. – Фрэнк потихоньку вернулся на середину комнаты. – Делаю, что знаю.

– А Тома ты знаешь до кончиков волос, до кончиков ресниц. – Старик обернулся с улыбкой. – Ну, Том, каково тебе глядеть на свет моими глазами? Чувствуешь, что ты герой, что мир лежит перед тобой, как рыбный ряд на дублинском базаре?

Том рассмеялся. Дед тоже. А за ними и Фрэнк.

– Еще по стаканчику. – Старик налил всем виски. – А потом мы позволим тебе тактично улизнуть, Фрэнк. Только обязательно возвращайся. Мне надо с тобой потолковать.

– О чем? – спросил Фрэнк.

– О Великих Тайнах. О Жизни, о Времени, о Бытии. А по-твоему, о чем же еще, Фрэнк?

– Этого довольно, дедушка… – сказал Фрэнк и запнулся, с удивлением услышав сорвавшееся с языка слово. – Я хотел сказать, мистер Келли…

– И дедушки довольно.

– Мне надо бежать. – Фрэнк залпом допил свой виски. – Созвонимся, Том.

Дверь захлопнулась. Фрэнк ушел.

– Ты, разумеется, переночуешь у меня, дедушка? – Том подхватил саквояж. – Фрэнк не вернется. Ты ляжешь на его кровати.

Том уже застилал одну из двух кушеток у дальней стены.

– Спать еще рано. Так что давай, дедушка, еще немного выпьем и поговорим.

Но старик, пораженный, молча разглядывал картины, развешанные по стенам.

– Здорово нарисовано.

– Это все Фрэнк.

– И лампа тоже красивая.

– Ее сделал Фрэнк.

– А коврик на полу?..

– Фрэнк.

– Бог мой, – шептал старик, – ну и трудяга этот Фрэнк!

Он медленно шаркал по комнате, как в музее.

– Да тут просто яблоку негде упасть от шедевров, – говорил он. – В Дублине ты ни на что такое не сподобился бы.

– Поживешь вдали от дома – многому научишься, – смущенно сказал Том.

Старик закрыл глаза и допил свой стакан. – Тебе нехорошо, дедушка?

– Меня скрутит среди ночи, – ответил старик. – Я, может, даже вскочу с постели и заору как полоумный. А сейчас ничего, только в животе крутит да в затылке побаливает. Давай потолкуем, малыш.

И они толковали и пили до полуночи, а потом Том уложил деда и лег сам, и они еще долго не могли уснуть.

Около двух часов ночи старик внезапно проснулся.

Он огляделся вокруг, всматриваясь в темноту, пытаясь понять, где он находится, потом разглядел картины, мягкие кресла, лампу и коврики, сделанные Фрэнком, и сел на кровати. Он сжал кулаки. Затем поднялся, наспех оделся и, шатаясь, бросился к двери, словно боясь опоздать, пока не случилось что-то ужасное.

Хлопнула дверь, Том резко открыл глаза.

Где-то в темноте ночи слышался голос: кто-то звал, кричал, бросал вызов стихиям, во все горло выкрикивал проклятия, богохульствовал, и под конец послышался град неистовых ударов, будто кто-то колошматил стену или какого-то врага.

Спустя долгое время дед, волоча ноги, промокший до нитки, вернулся в дом.

Качаясь, что-то бормоча и шепча, старик содрал с себя мокрую одежду перед потухшим камином, потом бросил на тлеющие угли газету: она вспыхнула, мимолетно озарив лицо, на котором ярость постепенно сменялась оцепенением. Старик отыскал брошенный Томом халат и надел его. Когда старик протянул свои руки с кровавыми прожилками к меркнущему пламени, Том крепко зажмурился.

– Черт, черт, черт! Вот досада!

Дед налил себе виски и залпом выпил. Он, прищурившись, посмотрел на Тома, потом на картины по стенам, опять поглядел на Тома, на цветы в вазах, а затем снова выпил. Спустя долгое время Том сделал вид, что проснулся.