Уха из золотой рыбки

Я медленно отодвинула от себя альбом, в последние годы у меня начала развиваться дальнозоркость. Впрочем, как говорит иногда Дегтярев, держа газету на расстоянии метра от носа: «Глаза видят отлично, просто руки короткие».

Так, теперь совершенно понятно, что на набережной была не Малика Юсуповна. Но, с другой стороны, я теперь получила и доказательство того, что с Евгением был кто угодно, но не Лика. Впрочем, волосы и та часть лица, которую видно, вполне могут быть приняты за Ликины, но вот ноги… Ликуша всегда носит либо брюки, либо длинные юбки. В далекой юности, зимой, еще будучи студенткой, она поехала в Домбай кататься на горных лыжах и, упав, сломала правую ногу.

Первую помощь ей оказали на месте, причем неудачно. Потом, в Москве, пришлось ломать ногу снова и собирать заново. В результате сразу под коленкой у Ликуси начинается довольно некрасивый шрам. Толстый келоидный рубец проходит через все бедро и убегает к тазобедренному суставу. Одно время Лика очень расстраивалась от того, что не может, как все девочки, надеть мини-юбку. Впрочем, у Лики никогда не было таких красивых, стройных, длинных ног. Ее «ходули» значительно короче, толще в бедрах и не имеют совершенной формы, а тут просто супермодель стоит. Еще каблуки! Ликуша предпочитает обувь на плоской подметке, а все из-за того падения. Хоть происшествие и случилось много лет назад, но больная нога начинает ныть к любой перемене погоды, какие уж тут каблуки, если больно ходить даже босиком. А уж трусики-стринги Лика бы никогда не нацепила.

Очень хорошо помню, как Зайка на какой-то праздник преподнесла ей комплект роскошного белья. Лика открыла коробку и принялась старательно изображать восторг, но мне стало понятно, что подруга просто не хочет обидеть Ольгу.

– Не понравилось бельишко? – тихонько поинтересовалась я, когда Зайка на минутку вышла из гостиной.

– Жуть, – шепотом ответила Лика, – в особенности эти трусы, у которых вместо задней части нитка. Вот уж отвратительно неудобная вещь, ни за какие деньги не стану носить такие.

Ладно, пусть Лика изменила своим привычкам и влезла в стринги, но за каким чертом надевать эту действительно не слишком комфортную, на мой взгляд, модель под широкую юбку? Стринги оправданы в сочетании с брюками или обтягивающим платьем. Вот тогда понятно, зачем мучиться. Вам просто не хочется, чтобы под тонкой, плотно прилегающей к телу одеждой проступали валики и складки, но под «солнце-клеш» можно надеть что угодно, и Ликуся со стопроцентной вероятностью нацепила бы трикотажные плавочки, она их обожает, такие самые простые, беленькие, без кружев, оборочек и цветочков.

– Как вы делаете снимки? – налетела я на Савелия Петровича.

Дедушка молча ткнул пальцем в дорогой фотоаппарат «Canon», лежащий на буфете. Я уставилась на прибор. Да уж, живет на крохотную пенсию в квартире, где давно требуется ремонт, сидит на продавленном стуле, ест на колченогом столе, а купил одну из самых роскошных моделей, выпускаемых для профессионалов.

– Почему вы не показали фото судье?

– А меня никто о нем не спрашивал, – гадко ухмыльнулся Савелий Петрович, – да и зачем? Девку я сразу узнал: белобрысая, нос вздернут, глаза голубые.

– Откуда знаете про цвет глаз? Их на снимке не видно.

– Так они должны быть светлыми, – безапелляционно заявил Савелий Петрович, – какими же другими? Девчонка светлая, глаза голубые.

Я чуть не стукнула его кулаком по крысиной мордочке. Хорош свидетель, на основании показаний которого Ликуся загремела за решетку!

– И платье опознал, – не замечая моего негодования, мирно говорил дальше Савелий Петрович, – меня следователь к столу подвел и одежу показал. Много всего лежало, но я сразу на правильное указал, уж больно приметное, такое не перепутаешь.

Я опять уставилась на снимок. Согласна, сарафан Ликин, но на фото запечатлена не моя подруга.

– Отдайте снимок!

– Пятьсот долларов, – мигом отозвался Савелий.

– С ума сошел.

– Ты поосторожней, – приосанился старичок, – я ветеран войны!

И тут у меня, как говорит Машка, снесло крышу. Я вскочила на ноги и уцепила мерзкого старикашку за грязный воротничок давно не стиранной рубашки.

– Ты похотливый козел, – заорала я, одной рукой тряся деда, а другой выдирая из альбома снимок, – мерзкий, грязный идиот, который отправил на зону ни в чем не повинного человека!

– Эй, эй, эй, – забубнил Савелий, пытаясь вывернуться, – ща милицию позову.