ИСПОВЕДНИЦА

И Ричард резюмировал, что их миссия - охранять Кэлен.

Стража Джеганя совершенно не предполагала присутствия рядом Матери-Исповедницы, но эти солдаты вели себя иначе. Они периодически посматривали на нее, и следили за каждым ее движением.

Личная охрана Джеганя даже не смотрела в ее сторону, но эти - кружили над ней как ястребы.

По непонятным Ричарду причинам, вояки-оборванцы все же могли видеть Мать-Исповедницу: Джеганю, каким-то образом удалось найти такую охрану, которая была бы неподвержена действию заклятия.

Если предположения Ричарда были верными, и эти солдаты были способны видеть зачарованную, то возникал другой вопрос - как такое могло произойти?

Взвесив все произошедшее, Ричард, пришел к выводу, что существует рациональное объяснение. Само заклятие Огненной цепи, включая мир магии как таковой, было осквернено шимами. Их вторжение исказило действие всех проявлений магического существа. Ведь единственной миссией шимов было уничтожить магию.

Их появление в Мире живых не осталось без последствий для всего живого и растущего, и наглядным примером тому, стало изменение магии заклятия Огненной цепи.

Ричард понял, что повреждения присутствуют в самой структуре магического, еще, когда Зедд и Никки пытались сплести волшебную сеть, чтобы разложить чары по частям и узнать его суть.

Будучи искаженным шимами, заклятие Огненной цепи, видимо, не работало правильно. И только этим можно было объяснить то, что некоторые люди все же могли узнать зачарованного.

Ричард вспомнил, как чума стремительно распространялась по территории Срединных земель. Но далеко не все тогда были подвержены заражению. Многие из тех, кто ухаживал за больными, либо контактировал с ними, оставались вне досягаемости черной смерти.

Возможно, подобное сейчас происходило и с наложенным на Кэлен заклятием - оно не действовало по задумке. И причиной всему были шимы.

Ричард подводил итоги: список исключений в заклинании расширился, теперь к Лорду Ралу, Сестрам, и Джеганю добавилась приставленная к Кэлен стража.

Когда солдаты из особой охраны Кэлен уставились на тараторящего гонца, объясняющего Джеганю что-то очень важное, девушка также изобразила легкую заинтересованность в обеспечении безопасности Императору. И получалось даже очень натурально. Ричард знал, что за этим что-то кроется.

Кэлен повернулась и сильнее натянула капюшон плаща на себя, чтобы не намокнуть, и, опуская руки, будто бы невзначай задела одного из стороживших солдат. Ричард приметил, что ножны, прикрепленные к поясу Имперца, остались пустыми.

Рука Кэлен незаметно растворилась под складками плаща, но Ричард успел уловить легкое мерцание стали клинка. Ему хотелось выказать свое поощрение этой сообразительной женщине, он еле сдерживался от смеха, но ни один мускул на его лице не дрогнул.

Кэлен уловила взгляд Ричарда, и поняла, что он наблюдал за ней. Она одарила его продолжительным взглядом, взвешивая то, что ее могут выдать. Кэлен прикрыла лицо капюшоном, чтобы особая стража, не заметила ее косые взгляды на Ричарда. Когда Келен поняла, что он не собирается ничего предпринимать, она отвернулась, и вместе со стражей продолжила наблюдать за возбужденной беседой гонца с Джеганем.

Джегань неожиданно начал ходить по кругу, а когда вернулся на прежнее место, гонец уже далеко убежал прочь.

Кэлен, оглянувшись, успела еще раз взглянуть на Ричарда, прежде, чем стража приблизилась достаточно близко и вновь замкнула защитное кольцо вокруг Императора и его пленницы.

Когда капюшон плаща немного спал, приоткрыв лицо Келен, Ричард увидел темный кровоподтек на ее щеке.

Гнев сразу же вспыхнул, переполняя яростью сознание. Каждой фиброй своей души он желал сделать так, чтобы Кэлен была подальше от Джеганя, он готов был сделать все, лишь бы ее не было в этом лагере. Но Ричард знал, что он не в силах что-либо предпринять, пока его сдерживает цепь. И сейчас не время и не место для решительных действий.

Также Ричард знал, что если пустить все на самотек, то Джегань никогда не насытится своей жестокостью, и будет только продолжать унижать Кэлен. А если это чудовище нанесет ей необратимое увечье, Ричард никогда себе этого не простит.

Но как бы отчаянно он не желал все прекратить, он оставался связанным по рукам и ногам.

Ричард стоял молча, не шелохнувшись, выдерживая испытание своего стремящегося выплеснуться наружу гнева, и эта овладевающая ярость напомнила ему о Мече Истины, которым он пожертвовал ради того, чтобы найти возлюбленную.