Бриллианты в шоколаде

— Я хочу знать, кто был тот человек, который умер у меня на глазах! Или я прошу от тебя слишком многого?

Борис пожал плечами и вытащил из кармана книжечку.

— Изволь, я просто хотел оградить тебя от лишних переживаний.

Говоря это, он не выпускал паспорт из рук. И Насте пришлось ему напомнить:

— Дай мне посмотреть его паспорт.

— Смотри… Если тебе это что-то скажет, то буду очень рад.

Настя посмотрела на лежащий перед ней паспорт не без трепета. Она так яростно добивалась возможности его увидеть, а теперь, когда он был перед ней, ее внезапно охватили сомнения. Может быть, лучше надеть перчатки? Вдруг паспорт потом попадет в полицию, где с него снимут отпечатки и…

— Если ты прикидываешь, не надеть ли тебе резиновые перчатки, то парочка как раз лежит возле крана.

Настя вспыхнула от смущения.

— Нечего надо мной издеваться. Может быть, тебе такие вещи и привычны, а у меня впервые на глазах человек умер!

— Прости.

Вид у Бориса и впрямь был сконфуженный.

И решив больше не церемониться, Настя схватила паспорт и открыла его. В конце концов, паспорт — это такая вещь, которую трогает множество людей.

— Рябков Николай Семенович, — прочитала она и почувствовала легкое разочарование.

Ни фамилия, ни имя-отчество ровным счетом ничего не сказали ей. Ну, а с другой стороны, с чего она решила, что будет как-то иначе?

— Он прописан в Москве, — заметила она, перевернув страницы. — Что же ему понадобилось у Амелии?

— Он сказал, что речь идет о крупной сделке.

— В каком же деле он собирался участвовать?

— Может быть, на это нас натолкнет записка, которую ты получила? Расскажи подробнее, кто тебе ее дал?

— Шофер. Я ведь уже говорила. Шофер, который принял меня за другую женщину.

— Видимо, за Амелию, раз уж он привез тебя к ее дому.

— Видимо, — согласилась с ним Настя.

— Значит, в лицо он ее не знал, — задумчиво произнес Борис.

— Верно, иначе бы не ошибся.

— А знал он о своей будущей пассажирке только то, что она должна появиться из подъезда вашего дома и что это молодая женщина.

— Вполне возможно, наши приметы совпадают.

— Да, возможно, — пробормотал Борис. — Но что ты можешь сказать об этом шофере?

— Ничего.

Борис взглянул на нее, и Настя подумала, что он, похоже, сердится.

— Так не годится, — мягко, но твердо произнес Борис. — Ты должна вспомнить, ты можешь.

— Но я честно ничего не помню. Я была в таком шоке после разговора с мужем, что даже не смотрела по сторонам, куда мы едем. Вырубилась, как только мы отъехали от дома.

Судя по взгляду, которым продолжал сверлить ее Борис, он явно не был в восторге от такой способности Насти расслабляться в самом неподходящем месте.

— Пойми, этот шофер и его машина — это наша единственная зацепка выйти на преступников.

— Думаешь, этот тип тоже как-то замешан?

— Очень может быть. Если вокруг нас идет какая-то непонятная нам игра, то в ней могут появляться самые разные игроки.

Настя занервничала еще сильней. Она всегда нервничала, когда не понимала, что происходит.

— Дай мне подумать. Сейчас я соображу, что это была за машина.

И Настя глубоко задумалась. Конечно, Борис совершенно прав. Надо восстановить в голове всю цепочку событий. Вот она выбегает из подъезда. Перед ней мужчина в костюме, он курит, но при виде ее сразу же отбрасывает в сторону сигарету и услужливо открывает ей дверь.

— Почему же я к нему села? — задумалась Настя. — Ведь не настолько же я сумасшедшая, чтобы запрыгнуть в первую же попавшуюся машину, если только… Если только это не такси!

— Такси?

— Да, это было такси, — уверенно кивнула головой Настя. — У него были шашечки на боку.

— Такси — это плохо, — поскучнел Борис. — Такси в городе очень много. Мы можем потратить всю свою жизнь на поиски одной определенной машины и одного определенного шофера, но так и не добьемся успеха.

— Нет, ты не понимаешь. Это было дорогое такси. Кожаные сиденья, музыка… Это было элитное такси, не эконом-класс.

— Вот как… — пробормотал Борис и прибавил: — Молодец, девочка.

Уверенная, что эта похвала относится к ней, Настя запустила руку в пакет со сдобой. Что принес Борис? Ура! Ее любимые булочки с маком. И мака много! И сладкая шоколадная глазурь, как она любит!