Звезды

Прежде чем направить «ягуар» на оживленную праздничную автостраду, Дэнни решил заглянуть по адресу на Родео-драйв, который и погубил его три с половиной года тому назад и привел «к самоубийству в тюрьме» – «Магазин для мужчин Фанелли» с эмблемой в виде бабочки на фасаде. На втором этаже было помещение, где, по утверждению полиции, Дэнни содержал публичный дом. Хотя Дэнни ничего не знал об этом заведении, поскольку его содержала Беверли Хайленд. Магазин уже не носил имя Фанелли, бабочка исчезла, а указатель на двери дома содержал список всех контор, которые теперь занимали те самые комнаты, которые четыре года назад предназначались для тайных утех. Но исчезновение улики не уменьшает вины. Когда он найдет ее, он напомнит ей и этот адрес, и эту бабочку, которой она тогда дразнила его.

Дэнни включил радио и резко отъехал от тротуара, заставив «кадиллак» рядом остановиться, взвизгнув тормозами. Дэнни со смехом влился в поток.

Автострада Сан-Диего была полостью заблокирована из-за усиливающегося дождя, однако калифорнийцы пытались справиться с ситуацией. Сидя в своей машине позади грузовика, Дэнни чувствовал, что нервы его на пределе; он барабанил по рулю, колено дергалось. Он жалел, что не может вытащить свою пушку и перестрелять всех водителей вокруг себя. Он вполне мог сделать так, если бы это расчистило перед ним полосу.

Ему необходимо было добраться до аэропорта, он должен был попасть в Австралию и найти Беверли. Необходимость отомстить ей вздувалась в нем, как вулканическая лава; ему казалось, что он просто взорвется, если не возобновит движения.

Когда он увидел, что многие водители съезжают с автострады, чтобы найти какие-нибудь обходные пути, он решил сделать то же самое, выехал из своего ряда на обочину с тем, чтобы проскочить перед передними машинами. Не обращая внимания на сердитые гудки, он съехал вниз и ринулся в сторону бульвара Сенчури. Но тут он попал на красный свет и опять застрял, вдыхая выхлопные газы стоящих рядом машин и мечтая избавить мир от лишних людей. Он только было стал рисовать себе радужные картины жизни на малообитаемой планете, где жило бы столько людей, сколько понадобится для его обслуживания, как его внимание привлекло кое-что.

Вывеска на высоком здании: «Старлайт индастриес».

Штаб-квартира компании, которой владела Беверли под именем Филиппы Робертс.

Когда включился зеленый свет, Дэнни неожиданно свернул направо, хотя и находился в среднем ряду, и, промчавшись по улице, затормозил в красной зоне перед зданием. Он не мог поверить своему счастью. Какая блестящая мысль! Ну конечно! Зачем ему мотаться по всей Западной Австралии в поисках Филиппы, когда он может узнать ее адрес прямо здесь?

«Да, милый, это провидение», – сказал он себе. Это все не было случайностью; его привела сюда сама судьба.

Он тихо посмеивался, пока ехал на лифте, глядя на себя в большое зеркало и думая, до чего же неотразимо хорош тот молодец, что смотрит на него из зеркала. От шелковых трусов до потрясного кожаного пиджака это был высший класс. Человека делает его образ, сказал он себе. Будешь выглядеть сильным и станешь сильным. Одевайся за восемь тысяч долларов, и люди станут тебя уважать. В конце концов Дэнни – не пустое место. Не считая того, что он чуть не попал в Овальный кабинет, он написал в шестидесятых этот бестселлер, потрясший всех, – «Почему Господь взял к себе братьев Кеннеди?» Он ездил во Вьетнам как Боб Хоуп и произвел фурор в войсках; он жил в пентхаузах небоскребов Хьюстона и Далласа; он имел всех женщин, которых хотел. Его всегда поражало, сколько же миль и лет отделяло его от тех дней, когда он был маленьким оборванцем, сыном издольщика из Западного Техаса, когда они жили в лачуге, с оклеенными газетами стенами, первая пара ботинок у него появилась, когда ему исполнилось двенадцать лет. Туфли из крокодиловой кожи, которые теперь были на нем, наверное, стоили больше, чем его никчемный папаша заработал за всю свою жизнь… И всего этого Дэнни добился, торгуя религией.

Глядя на свое отражение в зеркале, он улыбнулся своей неотразимой обаятельно-хитроватой улыбкой, которая принесла ему известность. «Бога нельзя подкупить», – тихо сказал он, повторяя слова проповедника, который наставил Дэнни на путь славы и богатства. «Я здесь под охраной», – сказал Билли Боб Магдалейн в ту ночь, когда он поймал двадцатилетних Дэнни и Боннера, пытавшихся выпотрошить кассу его переносной палатки, где он читал свои проповеди. Он схватил их, угрожая дробовиком, когда они пытались улизнуть; Боннер со страху описался, но Дэнни держался хладнокровно. «Вы, две вонючки, послушайте, что я вам скажу про этот религиозный бизнес, – сказал Билли Боб, возвращаясь в свой прицеп. – Во-первых, я напоминаю людям, что Господь так зол на них, что уже отметил в своем календаре тот день, когда у Него дойдут до этого руки и Он их уничтожит. Затем я вроде бы намекаю, что у меня с Ним есть особые отношения, вроде бы Господь ко мне прислушивается. Затем я даю им понять, что за небольшую сумму мог бы шепнуть Господу на ухо пару слов в их пользу. Это всегда срабатывает. Они приходят в мою палатку, как до смерти напуганные грешники, а уходят, чувствуя себя в полной безопасности».

С этого момента и начался взлет Дэнни, после того как они с Боннером стали ездить с бродячим проповедником Билли Бобом Магдалейном. Позже, конечно, они вышвырнули старого проповедника в каком-то заброшенном местечке и сменили вывески этого религиозного шоу на «Дэнни Маккей – посланец Христа».

И разве весь мир не обожал его за это? Разве люди не толпились у его палатки, слушая зажигательные речи? Разве не посылали ему доллары пачками, пока Дэнни не стал миллионером? И разве эта стерва Беверли не поломала все, уговорив сделаться владельцем публичного дома, а потом сдав его полиции?

Она заплатит за все. Когда лифт поднялся на верхний этаж, Дэнни вошел в приемную с хозяйским видом.

– Привет, – сказал он молодой женщине, сидевшей за столом.

Она подняла глаза от книги, которую читала, и, когда увидела Дэнни, на ее лице появилось выражение, которое ему приходилось видеть тысячи раз: ее реакция на него лежала не в мозгу, а рождалась в области таза. Быстро захлопнув книгу и озарив его лучезарной улыбкой, она спросила:

– Чем могу помочь, сэр?

– Я ищу Филиппу Робертс.

– Мисс Робертс здесь нет. Может быть, вы передадите что-нибудь?

Он вытащил репортерское удостоверение Отиса и показал ей.

– Мне бы хотелось написать статью о мисс Робертс; мне бы хотелось побеседовать с ней. Вы не могли бы дать ее адрес?

– К сожалению, нам не разрешают давать подобную информацию. Но если хотите, я все передам секретарю мисс Робертс.

– Просто превосходно, радость моя, – сказал он, демонстрируя техасскую благовоспитанность. Он перегнулся через стол, посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом, затем сказал:

– Вам когда-нибудь говорили, что у вас необыкновенно красивые глаза? Я однажды брал интервью у Шер с ее прекрасными глазами, так вот ей с вами не сравниться. Вы это знаете?

– Ой… спасибо, – сказала она, смутившись.

Дэнни усмехнулся. Он знал, что стоит ему только выйти из комнаты, как она вытащит из сумочки зеркальце и начнет рассматривать свои глаза.

– Так вы точно не можете дать мне адрес мисс Роберте? Меня бы это избавило от множества проблем. И я о вас тоже упомяну в статье. Вам бы хотелось увидеть свое имя в газете? Я расскажу всему миру о ваших прекрасных глазах.

– У меня могут быть неприятности.

– Я понимаю, радость моя. И пусть меня черти разорвут, если из-за меня у вас могут быть проблемы. Забудьте о моей просьбе. Кроме того, в данный момент меня гораздо больше интересуете вы, чем мисс Робертс.

Он медленно повернулся, оглядывая со вкусом обставленную приемную – стеклянные шкафы с книгами, мягкий свет, тихая музыка, льющаяся ниоткуда. Да, тут следовало отдать ей должное: Беверли Хайленд знает, что такое высший класс.