Звезды

– Но я… хм… У меня небольшая проблема.

Она все еще не могла поверить, что собирается действительно это сделать.

– Я не люблю ужинать в одиночестве. Я думаю, если возможно…

– Конечно, мадам. Я посмотрю, может быть, какой-нибудь другой гость тоже…

– Видите ли… – Она с такой силой сжала трубку, что почувствовала, как пульс отдается в пальцах. Это нелепо. Все относительно сопровождающего. Неправда. – Я не хочу ужинать с другим гостем. – Фрида глубоко вздохнула. – А-а… Не обращайте внимания…

– Я все понимаю, мадам. Отель может предоставить компаньона для вашего ужина, если желаете.

Она перевела дыхание. Боже мой…

– Да, о'кей… хм… Это будет прекрасно.

– Мадам предпочитает джентльмена?

Она насупилась. Кого же еще, жлоба, что ли? Потом сообразила, что ей предлагают выбрать пол компаньона.

– Джентльмен – это хорошо, – сказала она и быстро повесила трубку, подумав: «Фрида Голдман, ты не можешь быть серьезной!»

Джудит Айзекс почувствовала себя вполне непринужденно, когда вошла в тепло холла, где швейцар и девочки из раздевалок приветствовали ее с фамильярностью сослуживцев, хотя это был всего лишь ее третий вечер здесь. Когда она прошла мимо сверкающего щита с объявлением о предстоящем послезавтра рождественском бале (после которого мистер Смит покинет «Стар»), возле одного из огромных каминов она увидела Саймона Джунга, глубоко погруженного в разговор с Робертом де Ниро. Сколько должно пройти времени, подумала Джудит, пока она привыкнет к тому, что на каждом шагу встречает знаменитостей!

Когда она вошла в клинику на втором этаже, сбросила пуховый жакет и отряхнула свои длинные косы, то расслышала, как Зоуи говорит по телефону из перевязочной:

– Да, мисс Ковальски, буду прямо сейчас. Не беспокойтесь.

При виде появившейся в дверях Джудит Зоуи мгновенно стерла улыбку с губ и повесила трубку.

– Кто-нибудь звонил, пока я выходила? – спросила Джудит, чувствуя, как огоньки обиды сверкнули в глазах сестры. Перед этим Джудит спросила Зоуи, известно ли ей что-нибудь об описанной в газетах истории мистера Смита и его операции, сделанной по секрету. «Я знаю, что отделы светской хроники платят кучу денег за сенсационные истории о кинозвездах», – сказала она, наблюдая за реакцией Зоуи.

Сестра заняла оборону:

– А почему вы спрашиваете меня об этом?

– Потому что очень немногим в отеле известно, что он здесь. И никто не знает, для чего он здесь.

– Утечка могла произойти из офиса доктора Ньютона, – сказала Зоуи, отбросив со лба прядь волос.

Но Джудит уже думала об этом и в Палм-Спрингсе взяла доктора Ньютона в оборот. Он впал в ярость, орал на Джудит, что сам только прочитал газету, что ни от него, ни от его команды информация не утекала. За двадцать девять лет, что он опекает знаменитостей, такое случилось в первый раз. «Утечка произошла с вашего конца, доктор», – сказал он, почти намекая на причастность Джудит, хотя в то время, когда газета получила информацию, она еще не работала в «Стар».

Тема была исчерпана, но между Джудит и сестрой пробежал холодок. Они не разговаривали почти до конца дня, даже когда накладывали лубок на сломанное колено и закрепляли его гипсовой повязкой. Потом Зоуи сказала:

– Вам звонили. И ни слова более.

Джудит неожиданно встревожилась. Он снова звонил?

– А кто?

– Он не назвался, – Зоуи пожала плечами, глядя Джудит в лицо.

– Ну, если кому-то нужно, я уверена, позвонят еще, – Джудит постаралась произнести эти слова как можно беспечнее и собралась уходить. Но когда увидела, что Зоуи открыла шкафчик для лекарств и достала оттуда бутылочку с валиумом, остановилась и спросила:

– Что вы собираетесь с этим делать?

– Банни Ковальски звонила. Она очень расстроена чем-то и не может заснуть. Она просила дать ей что-нибудь успокоительное. Я собираюсь дать ей немного…

– Я не припоминаю, чтобы в ее карте был прописан валиум.

– Этого и не было.

– Вы мне не говорили, – медленно произнесла Джудит, – что прописываете лекарства пациентам.

– Черт возьми, – пожала плечами Зоуи, – но это всего лишь валиум.

– С каких это пор у вас есть право выписывать лекарства?

Зоуи перевела взор в потолок, словно имела дело с трехлетним ребенком.

– Доктор Айзекс, – произнесла она с интонацией преувеличенного терпения, – я раздаю лекарства уже два года. Я здесь больше, чем сестра, больше, чем помощник врача. Я имею в виду, что врач не может находиться здесь все время, не так ли? – Она с вызовом взглянула Джудит в лицо.

– Мисс Ларсон, вы распределяете лекарства по указаниям врача. Вам не разрешено законом прописывать их самой.

– Я уже сказала вам, что делаю так уже два года. Доктор Митганг…

– Мне нет дела до доктора Митганга, – отмахнулась Джудит.

Зоуи с размаху шлепнула бутылочку в ладонь Джудит и кинулась к дверям. Когда она на секунду задержалась на пороге, Джудит произнесла:

– Между прочим, адвокат мистера Смита возбуждает дело против газеты. И собирается взыскать крупную сумму за причиненный ущерб. И мне кажется, что они собираются совместно огласить источник информации.

Зоуи выслушала и тут же исчезла.

В то время как Джудит доставала карту Банни и набирала номер телефона, Зоуи, остановившись в коридорчике, ведущем в перевязочную, старалась взять себя а руки.

Как смела эта сука разговаривать с нею в подобном тоне? Это была ее клиника, Зоуи поднимала ее еще до того, как Саймон Джунг нанял врача, и вела ее два года без жалоб с чьей бы то ни было стороны. И никто, даже врач – особенно врач из какого-то городишки в горах, почему-то оттуда сбежавший, – не будет указывать Зоуи, что ей делать. И она еще пожалеет об этом.

Фрида вошла в ресторан, словно на поле боя, оглядываясь, готовая в любой момент увернуться от пули. Ей казалось, что абсолютно все, до единого, находящиеся в зале, знают, что она собирается сделать. К ней подошел метрдотель:

– Могу я быть вам полезен, мадам?

– Фрида Голдман, – представилась она, рассматривая сверкающие люстры и интимные кабины. Ей казалось, что она никогда так не нервничала со времен ее первого бала в школе, когда она ожидала, что Мервин Поморски пригласит ее на танец.

Метрдотель провел Фриду к угловой кабинке, где немедленно вскочил на ноги молодой человек в смокинге.

Она не могла этому поверить. Это был тот самый, которого она приметила в холле.

Они обменялись несколькими словами. Он сказал, что его зовут Рауль. Просто Рауль, без фамилии.

– Вы говорите с акцентом, – сказала Фрида, не зная, куда девать руки. Сколько же лет прошло после ее последнего свидания? В конце концов, это был неделовой обед, не «Давайте встретимся» и не «Давайте позавтракаем вместе». Она была здесь с одной-единственной целью. Он тоже.

– Я с Кубы, – он улыбнулся, обнажив белые зубы, – но я из хороших кубинцев.

Господи, он великолепен!

Фрида начала ощущать что-то, чего она не ощущала уже долгие годы. А еще она подумала, что в ресторане жарче, чем следовало бы. И стало более шумно? Нет, осознала она. Это все в ней самой. Все ее ощущения неимоверно обострились: лампы казались ярче, пианист играл слишком громко, запах пищи…

Посетители в соседней кабине заказали «Шатобриан», который готовили для них тут же на рабочем столике три официанта: один разделывал нежное розовое мясо, другой выкладывал по краю каждой тарелки затейливые колечки картофельного пюре со сливками, третий разогревал над пламенем спиртовки ароматный соус. Официанты священнодействовали, раскладывая тонкие хрустящие сырные хлебцы, расставляя серебряные чаши с овощами в горячем масле так сосредоточенно, словно их движения наполовину определяли вкус кушанья.

Фрида отвлеклась… Пока Рауль излагал ей вкратце историю «Стар» – «Здание, полностью меблированное, пропустовало более пятидесяти лет», – она думала о людях, оставшихся дома: о Сени, ее домоправительнице, жалостливо заботящейся о ее трех суетливых маленьких американо-эскимосских собачках, о своей секретарше Этель, с ее аденоидами, вечно всем недовольной, о своей дочери с ее снобистским окружением, о трехлетней внучке, биологическом феномене для своего возраста.