Жена моего мужа

– Нет, – возразил Александр Михайлович, – Васильева – наш сотрудник и придумывать зря ничего не станет.

– Ага, – завопила потерявшая всякий разум Воробьева, – убийцу искать лень, вот и подтасовываете улики, менты поганые, ненавижу. Всегда такие были, еще когда папу расстреляли. Сволочи.

– Аделаида Генриховна, успокойтесь, кроме Дарьи, вас еще видело много народу во дворе: соседки, дворник и продавец из палатки, где покупали бутылочку фанты.

– Я не пью фанту, – затопала ногами обвиняемая, – никогда не употребляю этот напиток.

Я во все глаза смотрела на ее маленькие, изящные ножки и наконец не выдержала:

– Ада, какой размер обуви вы носите?

От неожиданности подобного вопроса женщина прекратила плакать и сообщила:

– Тридцать пятый, а что?

– Надо же, с таким ростом и иметь ножку китаянки, я почти на двадцать сантиметров ниже, а еле-еле влезаю в тридцать девятый.

– Да, – неожиданно кокетливо пояснила Аделаида, – большая редкость, и руки у меня маленькие.

Она вытянула вперед узкую аристократическую кисть с тонкими, длинными пальцами.

– Дарья, – обозлился полковник, – размер бюста и объем талии выяснишь потом.

– Знаешь, – пробормотала я, – вообще-то очень странно. У той здоровенной бабищи на ногах красовались босоножки на гигантских каблуках, размера этак сорок – сорок два. Еще подумала, как ей трудно покупать обувь с такой ножищей. Если Аду поставить на подобные ходули, тетка под два метра вышиной станет! И руки такие широкие, просто мужские… Знаешь, это, наверное, все-таки была не она, а кто-то страшно на нее похожий!

– Наконец-то! – выдохнула Аделаида.

– Послушай, – прошипел Александр Михайлович, – кончай дурака валять. Воробьеву видели семь человек! Двое рассказали, что она во дворе стягивала с рук перчатки. Ее хорошо знают в доме, с ней поздоровались, она ответила и пошла к метро. Очень глупо надевать на преступление такое платье. Вся улица вслед глядела!

– Вот именно, – закричала я, – кто-то хотел привлечь к ней внимание и велел так одеться!

– Нет у меня красного платья-стрейч, – зарыдала Ада. – Никогда не было.

– Паша, покажи, – велел полковник.

Незнакомый молодой человек вынул из портфеля два прозрачных мешка с бирками. Аккуратно открыл один и вытряхнул на стол смятый кусок материала.

– Узнаете?

Ада смотрела на одежду во все глаза.

– Выстрелив в мужа, – сообщил Паша, – вы пошли по улице, зашли в магазин «Женская одежда» и купили там вот это платье в коричнево-белый цветочек, в которое сейчас одеты. Прежний наряд и, – он потряс другим пакетом, – резиновые перчатки запихнули в мусорную корзинку в примерочной кабинке. Продавщицы вас хорошо знают, вы часто покупаете там вещи. К тому же сегодня устроили скандал, обвиняя сотрудницу в том, что она неправильно дала сдачу. Якобы утаила сто рублей. Пришлось снимать кассу. Устроить очную ставку с сотрудниками магазина ничего не стоит. Но, думается, лучше сознаться. Суд всегда учитывает факт добровольного признания!

– Да вы чего, – севшим голосом забормотала Ада, – и впрямь решили меня засадить? Покупала я платье в том магазине, но только две недели тому назад!

– Правильно, – откликнулся оперативник, – то-то они удивились, когда за вторым сегодня пришли. Спросили, а вы объяснили, что пролили на одежду вишневый сок и пришлось обнову выбросить.

– Не имеете права задерживать, – бормотала женщина побледневшими губами.

– Ладно, – вздохнул Александр Михайлович и вызвал конвойных.

Вид солдат внутренней службы привел Аду в состояние шока.

– Не пойду, – затрясла она головой, – не пойду. Мне положен адвокат.

– Сегодня же пришлю, – быстренько пообещала я.

Ада уперлась в меня глазами.

– Даша, вы тут одна нормальная. Верите, что я не убивала Семена? Кто-то специально все подстроил!

– Верю, – серьезно сказала я.

– Ну вот что, – разозлился окончательно полковник, – Воробьеву в изолятор, а эту свидетельницу фигову гоните вон!

Разыгралась ужасная сцена. Конвойные попытались стащить предполагаемую убийцу со стула. Но женщина вцепилась в сиденье мертвой хваткой.

– Не пойду, – мотала она растрепанной головой, – не пойду.

Солдаты постеснялись надавать подозреваемой по шее в присутствии высокого начальства. Вызвали подмогу. Вчетвером конвойные кое-как поволокли отчаянно упирающуюся Аду к двери.

– Не виновата, не убивала, не пойду, – рыдала женщина.