Домик тетушки лжи

– У вас есть сын? – напряглась Майя.

– Да, я не сказала, какова наша семья. Аркадий, 28 лет, его жена Ольга и я. Хлопот немного.

Неожиданно Майя покраснела.

– Что-нибудь не так? – удивилась я.

Кухарка еще сильнее налилась краской, потом решительно отодвинула от себя купюры и сказала:

– Знаете, Дарья Ивановна, вы мне очень понравились, но давайте сразу договоримся: я не стану работать в вашей семье.

– Почему?

– Потому что тогда смогу говорить сейчас просто как ваша знакомая, а не как будущая служащая. Понимаете, существует определенная этика взаимоотношений между хозяйкой и прислугой. В качестве будущей поварихи я должна сейчас промолчать, но, повторяю, вы мне очень понравились. Поэтому прошу: уберите деньги.

Я молча спрятала ассигнации и пробормотала:

– Слушаю.

– Не берите в дом Полину.

– Да почему? Такая милая девушка, приветливая, интеллигентная, услужливая… Она очень понравилась Аркадию.

– Вот именно поэтому, – прервала Майя.

– Не понимаю, – я старательно прикидывалась идиоткой.

Майя опять вздохнула и наконец решилась:

– Полина – отвратительная особа. Из-за нее покончила с собой моя прежняя хозяйка Ляля. Какая милая была девушка! Я так плакала!

– Объясните подробней.

Майечка пустилась в детали. Сначала Полина пришлась ей по душе. Милая, улыбчивая… Правда, было видно, что девушка никогда до этого не работала горничной…

– Хозяевам трудно понять, – откровенничала Майя, – но я сразу сообразила: это место у нее первое. Небось обманула служащих в конторе, когда представляла рекомендации. Так иногда делают, договариваются со знакомыми и просят тех написать характеристику. Якобы работали у них, понятно?

Я кивнула, естественно, проще некуда.

– Но она очень старалась, – продолжала Майя, – только потом я стала замечать кой-чего.

Через неделю Майе стало ясно: у Полины роман с Геннадием.

– Они так нагло себя вели, – пожимала плечами кухарка, – меня не стеснялись совершенно или считали за окончательную дуру, ну посудите сами!

Стоило Ляле утром уехать на процедуры, как Гена громко объявлял:

– Полина, погладь мне рубашку и костюм.

Домработница шла на зов и исчезала в комнате хозяина. Майя только качала головой. Гладильная доска стояла в кладовке. Полина даже не пыталась изобразить, что собирается работать утюгом. Просто шмыгала в дверь, и все. Один раз Майя не утерпела и с укоризной заявила:

– Ты так никогда не сумеешь стать хорошей горничной. Первая заповедь нашей работы: никогда не затевай дружбу с хозяевами. Чем дальше – тем лучше!

Деликатная Майечка не стала называть вещи своими именами, но Поля живо сообразила, в чем ее упрекают, и резко ответила:

– А я вовсе не собиралась всю жизнь с тряпкой по чужим углам мотаться! У меня другие планы.

– Зачем тогда сюда нанялась? – искренно удивилась кухарка.

Полина брезгливо поджала губы.

– Твое какое дело? Вари суп да держи язык за зу-бами, имей в виду, ежели что, хозяева нас вместе уволят.

Майя замолкла и больше не делала Поле замечаний, отношения между домработницей и кухаркой испортились, теперь они общались только в силу служебной необходимости. Кстати, повариха, придерживавшаяся мнения, что хозяева и прислуга находятся по разные стороны баррикад, вовсе не собиралась наушничать Ляле. Наоборот, один раз, когда Лялечка неожиданно приехала на два часа раньше, Майя, случайно выглянувшая в окно, увидела знакомую машину и крикнула:

– Полина, иди к двери, хозяйка сейчас позвонит.

Красная, растрепанная домработница выскочила из спальни Геннадия и буркнула:

– Спасибо.

Майя опять промолчала. На самом деле она вовсе не хотела удружить Поле, кухарке было жаль обожающую мужа Лялечку.

Как-то раз Майя стала свидетельницей странной сцены. Увидев, что закончился лавровый лист, кухарка выскочила в магазин, но по дороге обнаружила, что оставила деньги в прихожей. Ругая себя за забывчивость, она вернулась домой. По квартире разносились звуки скандала. Очевидно, Поля, думая, что в доме никого нет, отбросила всякий стыд.

– Ты обязан развестись с ней, – орала девушка, – понял?!

Ответа Геннадия кухарка не услышала, но, наверное, слова мужика совсем взбесили наглую девицу, потому что та завизжала в верхнем регистре:.

– Наплевать на ее чувства! Если не сделаешь того, что говорю, расскажу всему свету правду о Соне, и что тогда? Прикинь, какой скандал начнется? И вообще, ты здесь никто, забыл? Тут все мое! Не хочешь скандала, гони Лялю в шею, теперь у тебя одна жена – я!