Хобби гадкого утенка

Я улыбнулась. Какая удача, значит, она не видела Кабанову, только знает о той понаслышке.

– Вообще-то, с детства я была Наталья Павловна Кабанова, но, наверное, будет лучше, если даже среди своих станем поддерживать легенду. Зовите меня Леной Артюхиной. Ну, как она?

Клавдия вздохнула.

– А как всегда, хотите взглянуть?

Я кивнула. Клава провела меня в небольшую комнату, где, кроме софы, не было никакой мебели, и зажгла верхний свет.

На диване лежала худая, просто изможденная старушка. Уж не знаю, можно ли было назвать ее состояние сном. Когда под потолком вспыхнула лампа, Лена даже не пошевелилась. Крохотное, с кулачок, личико было обтянуто желтоватой, пергаментной кожей. Волосы коротко острижены, почти обриты, тоненькие, какие-то синеватые руки безвольно покоились поверх пледа. Так выглядит человек, находящийся в глубоком наркозе. Вроде и жив, присутствует среди врачей, споро делающих операцию, а с другой стороны, личности нет, и совершенно непонятно, где в данный момент путешествует его душа…

– Вот, – кивнула Клава, – приходится большую часть суток ее в таком виде держать. И то уже по деревне слушок пополз, что Лена сумасшедшая, ну да и бог бы с ним, от Москвы далеко, не волнуйтесь, Наташенька, она не убежит. Впрочем, даже если и удерет, то далеко не уйдет…

– И как же с ней такое произошло? – спросила я, вернувшись на кухню.

– Разве Миша не рассказывал? – удивилась Клава.

– Нет, только обмолвился, что жена села на иглу…

– Именно так, – подтвердила Клава, – вот только причины, отчего ее к наркотикам потянуло, я не знаю. Честно говоря, я всегда была против их брака…

– Почему? – поинтересовалась я.

Клава опять вздохнула.

– Родители у нас умерли рано, я-то Миши на десять лет старше, вот и стала ему вместо матери.

Жили не слишком богато, Михаил женился, потом развелся, провел несколько лет холостяком и встретил Лену. Артюхина сразу не понравилась Клавдии. Во-первых, сирота, из детского дома, голь перекатная. А Клава очень хотела, чтобы брат сделал хорошую «партию». Так нет! Кругом столько молодых женщин из приличных семей, мечтающих выйти замуж, но Мишу просто заклинило на Лене, у которой, кроме комнаты в коммуналке, больше ничего не было. Словом, совсем не то, о чем мечталось.

После тихой свадьбы настроение у Клавы совсем испортилось. Детдомовка Лена, выросшая в системе государственного призрения, совершенно не умела управляться с домашним хозяйством. К тому же лишенная с раннего детства материнской ласки, девушка выросла грубоватой, резкой на язык и совершенно не обладала женской мягкостью и слабостью. Леночка, твердо усвоившая постулат: кругом одни враги, – привыкла не просить, а отнимать. Скандалы в молодой семье начались сразу после брачной ночи. А потом появились наркотики.

Клава узнала о беде не сразу. Любимый брат, приведя в дом новобрачную, отдалился от старшей сестры, которая пару раз, не сдержавшись, делала Лене замечания. Клавдия, обожавшая Михаила, поняла, что ее взаимоотношения с братом могут рассыпаться в прах, если они по-прежнему будут проживать вместе, и предложила разменять квартиру.

Мишка с Леной поселились отдельно, и Клава не слишком хорошо знала, что происходит у них за закрытой дверью. И только когда страшная правда выплыла наружу, Михаил перестал стесняться сестру.

– Сколько он с ней мучился, – горько говорила Клава, – одному богу ведомо. В больницу клал, в санаторий возил, гипнотизера приглашал, какие-то невероятные лекарства покупал.

Но толку чуть. Выйдя из клиники, пополневшая и повеселевшая Лена первый месяц держалась и не приближалась к шприцу, но затем неизбежно следовал срыв.

– Миша меня никогда не слушал, – качала головой Клава, – я просила, не женись! Нет, побежал в загс. Умоляла потом, разведись… Ведь когда она только начинала колоться, можно было бы разбежаться…

Но нет, Каюров хотел вылечить жену, а когда стало понятно, что дело безнадежно, посчитал непорядочным бросить инвалида. К тому же у Лены от употребления наркотиков капитально съехала крыша…

– Любил он ее, – пояснила Клава, – не хотел в психушку отдавать. Прямо дергался весь, стоило заговорить о сумасшедшем доме.

– Извини, Клава, – отвечал брат на все призывы сестры поместить жену в психиатрическую клинику, – это невозможно. Там ее будут морить голодом и бить. Уж потерпи немного, наркоманы долго не живут, пусть умрет спокойно, дома.