Хобби гадкого утенка

Я влезла в «обезножевший» «Форд» и открыла сумочку. Но внутри телефона не было! Иногда я засовываю его просто в карман… Но ни в куртке, ни в брюках, ни в бардачке, ни на сиденье, ни в багажнике, ни на коврике под креслами – нигде не нашелся крохотный «Сименс С-25», купленный мной исключительно потому, что по размеру не превосходил пачку сигарет.

Безуспешно обыскав «каплю», я чуть не зарыдала. В такое положение я попала в первый раз! И что делать? Просидев почти полчаса, я поняла, что помощи ждать неоткуда, нехотя выползла на дорогу, заперла «Форд», включила сигнализацию и быстрым шагом пошла по дороге. Делать нечего, дойду до Ново-Рижского шоссе, не так уж это и далеко, каких-то восемь километров, тьфу, добегу и не замечу.

Году этак в 80-м я снимала дачу в деревне Глебово, как раз где-то в этих краях, возле станции Холщевики. От электрички до деревеньки ходил одышливый рейсовый автобус, еле вползавший в горку. Но я в те времена работала до восьми вечера и оказывалась на платформе около половины одиннадцатого. Автобус в то время давным-давно отдыхал в гараже, а я неслась сквозь лес, держа в каждой руке по пудовой сумке, набитой всем необходимым. Двадцать лет тому назад в области нельзя было купить ни мяса, ни сосисок, ни сыра…

И ведь ничего, управлялась меньше чем за полчаса. Неужели сейчас не дойду? Налегке, без сумок. Одна беда, как все автомобилисты, я никогда не ношу теплые вещи или длинное, уютное пальто. Да и зачем бы? Всегда можно включить печку. Вот и сейчас на мне тоненькая курточка из плащовки, ажурный свитерок, подаренный лучшей подругой Оксаной, и джинсы, под которыми нет колготок. Эх, надо было взять с заднего сиденья плед и закутаться в него! «Лестничное остроумие», как говорят французы, или «задним умом крепка», если вспомнить русскую народную мудрость…

Холод добрался до костей, я побежала, чтобы согреться, но мигом запыхалась и вновь перешла на шаг. Вокруг сгустилась темнота. Внезапно из глубины леса послышался жуткий, надрывный вой. Волки! Взвизгнув от ужаса, я припустила что есть мочи вперед, не разбирая дороги. Правая нога запнулась, я рухнула в довольно глубокую лужу. Вой несся теперь откуда-то сбоку, ноющий, протяжный, никогда в жизни мне не было так страшно. Даже тогда, когда десятилетней девочкой, поспорив с приятелями, я отправилась ночью на кладбище, даже когда сдавала экзамен на право вождения автомобиля, даже когда узнала, что стану бабушкой близнецов.

Не чуя под собой ног, я неслась вперед, периодически падая, ноги почему-то отказывались слушаться. В какой-то момент, пытаясь оторвать правую ступню, я понимала, что она не поднимается, и хотела остановиться, но тело по инерции наклонялось вперед. Непонятная ерунда творилась именно с правой конечностью, левая действовала совершенно нормально.

Минут через десять запыхавшаяся, покрытая ровным слоем грязи, я вылетела на внезапно открывшуюся площадь и увидела слева шоссе, по которому неслась лента автомашин с зажженными фарами, а справа бензозаправочную колонку. Тут только железная рука страха, сжимавшая одновременно желудок, сердце, печень и все другие органы, разжалась, я шагнула вперед, правая нога опять отказалась повиноваться, и я рухнула прямо к ногам круглощекого парнишки, одетого в зеленый комбинезон.

Заправщик хихикнул, я осторожно принялась собирать себя в кучу. Может, у меня приключился инсульт и поэтому нога «тормозит»?

– Тетенька, – замер паренек, наблюдая, как я аккуратно встаю из грязи, – вы бы шнурок завязали, а то не ровен час опять завалитесь.

Я опустила глаза вниз и увидела, что длинный белый шнурок от кроссовки «Адидас», в которую была обута моя правая нога, превратившись в черную, жутко грязную веревку, волочится по земле. Все стало на свои места. Слава богу, я только постоянно наступала на шнурочек, никакого инсульта нет и в помине.

– У вас есть туалет?

– Вон там, – мотнул головой заправщик, – но он платный.

Я порылась в карманах, выудила кошелек и пошла приводить себя в порядок. Через полчаса, измотав два рулона туалетной бумаги, я кое-как оттерла грязь с волос, лица и рук. Косметичка с губной помадой и пудрой осталась в «Форде», поэтому нарисовать себе лицо я не могла.

Выйдя из ватерклозета, я нырнула в крохотное кафе и потребовала:

– Чашку очень горячего кофе и бутерброд, желательно раскаленный, а еще лучше яичницу, но чтобы прямо с огня.

Но парень лет двадцати, тосковавший за стойкой в отсутствие посетителей, совершенно не собирался кидаться со всех ног исполнять заказ.