Хобби гадкого утенка

– Напишите нам письмо, его обязательно передадут прозаику.

В ухо полетели гудки. Прозаик! Сразу вспомнился услышанный невесть где анекдот. В роскошный «шестисотый» «Мерседес» врезается, как водится, старенький, грязный «Запорожец». Братки в кожаных куртках подлетают к «запору», распахивают дверцу и видят на водительском месте худенького, тщедушного мужичонку в огромных бифокальных очках.

– Ну, – говорит один из бандитов, – попал ты, дядя. Гони баксы, все, что есть.

– Что вы, мальчики, – лепечет незадачливый шофер, – нету у меня денег. Уж извините, писатель я, прозаик.

– А вот сейчас поглядим, про каких заек ты пишешь!

Но в «Астре» трепетно оберегают покой тех, кто ваяет романы про «заек». Я принялась в растерянности оглядывать улицу. Приходится признать, что в издательстве отлично вымуштрованный коллектив. Ладно, телефон Сомова я все равно узнаю, поеду, например, в Союз писателей. Я включила мотор, потом снова выключила. Совсем рядом с входом в «Астру» бойко торговал газетный ларек, пойду куплю «Скандалы», страшно забавное издание. Газета! Я вновь схватилась за телефон.

– Издательство.

– Еженедельник «Библиофил».

– Вас соединить с пресс-службой?

– Будьте любезны.

На этот раз ответил мужчина. Не давая ему опомниться, я затарахтела:

– Добрый день, еженедельник «Библиофил». Наши читатели страшно хотят узнать поподробней о фантасте Сергее Сомове. Очень надеемся сделать с ним интервью.

– Вы можете перезвонить через пару минут?

– Конечно, – обрадовалась я и пошла за «Скандалами».

Спустя примерно четверть часа я в великолепном настроении катила в сторону метро «Аэропорт».

Сомов оказался дома и, пытаясь скрыть радость, сказал мне:

– Если хотите, можете приехать прямо сейчас.

Сергей оказался совсем молодым, на вид не старше Аркашки. Но, когда мы из полутемной прихожей прошли в огромный, захламленный кабинет, стало понятно, что парню хорошо за тридцать. И красавцем он не является. Тщедушная фигурка, мелкие черты лица и буйные кудри светло-каштанового цвета, спадавшие все время на его изможденную мордочку.

Очевидно, он жил один, потому что даже я, более чем спокойно относящаяся к беспорядку, не потерпела бы такой бардак. Все пространство комнаты было завалено книгами. Они не только теснились в бесчисленных полках, висевших даже над входной дверью, но и лежали повсюду пыльными стопками: на полу, подоконнике, столе, в кресле… На спинке стула висела, наверное, вся одежда литератора: джинсы, брюки, рубашки, куртка, на полу валялись какие-то тряпки, оказавшиеся при более детальном рассмотрении носками, и повсюду стояли грязные чашки и переполненные пепельницы.

– Очень хорошо, что вы заглянули, – радовался Сергей, – сейчас, секундочку.

Быстрым движением он открыл бар, вытащил оттуда бутылку «Гжелки» и коробочку зефира в шоколаде. Затем привычной рукой наплескал в хрустальные фужерчики прозрачную жидкость и сказал:

– Ну, со свиданьицем.

Мне стало грустно. Алкоголизм – профессиональная болезнь российских литераторов. Не надо думать, что поголовное пьянство свойственно было только мастерам социалистического реализма. Отнюдь. Приложиться к бутылке любил и великий баснописец Крылов, и сатирик Гоголь. Не раз видели в хорошем подпитии и Тургенева, воспевавшего красоту чувств. Чего уж тогда было ждать от «глашатая революции» Максима Горького? Говорят, находясь подшофе, он обожал напевать своим внучкам, Марфе и Дарье, песенку собственного сочинения:

• Диги-диги-дигли
• Диги-диги-талис
• Вот мы и достигли,
• Вот и долетались.

Вспоминая, наверное, в этот момент своего Буревестника. Запои Алексея Толстого, прогулка по Москве голого Есенина… Все это хорошо известно в определенных кругах. В писательском городке Переделкине есть небольшой магазинчик, дружно называемый всеми «Фадеевка». Именно в нем пропил известный советский писатель Александр Фадеев гонорары за романы «Молодая гвардия» и «Разгром», кстати, и Государственная премия осталась здесь же. Говорят, его мучила совесть, якобы по ночам он видел тени писателей, отправленных им в лагеря и тюрьмы. Завершилось все, как известно, плохо, Фадеев покончил с собой на переделкинской даче, и некоторое время дом стоял пустой. Потом в него, не побоявшись, въехал прозаик W.

Однажды утром он вылетел с криком на улицу и понесся к своему соседу, писателю Аркадию Николаевичу Васильеву.