Спят усталые игрушки

– Как поездка?

– Хорошо, – вяло ответил Аркадий, лежа в кровати.

Я насторожилась. Занавески задернуты, свет не горит. Лицо сына непривычно красное, глаза лихорадочно блестят.

– Да ты заболел!

Сунутый под мышку градусник показал через минуту ровно сорок. Внезапно Кешу начало тошнить. Перепугавшись, я вызвала «Скорую».

Молоденькая докторица, чуть выше Маруси ростом, войдя в комнату, сразу же попросила:

– Раздерните шторы.

В свете уходящего дня стало видно, что лоб и щеки Аркашки покрывают жуткого вида нарывы. Причем выскочили они только что, буквально за последние десять минут.

Девчонка растерянно обозревала больного, потом честно призналась:

– Я в затруднении, сейчас вызову более опытных.

Через полчаса появилась дама лет пятидесяти, с грузным лицом. Уставившись на почти потерявшего сознание Кешу, она пробормотала:

– Ну и ну, что за дрянь такая?..

Потом ее взгляд упал на использованный билет Аэрофлота, валяющийся на тумбочке, и она спросила:

– Откуда вернулся?

– Из Индии.

Врач моментально выскочила в коридор и, схватив телефон, заорала:

– Восемнадцатая, немедленно ко мне, тревога номер два.

Я ничего не понимала.

– С кем контактировал больной? – накинулась на меня эскулапша.

Я пожала плечами:

– Ни с кем, его жена на работе, сестра болеет, дети с няней в доме отдыха.

Мы отправили близнецов с Серафимой Ивановной на отдых, как только заболела Маня, подальше от инфекции.

– Кто еще в доме?

– Домработница и кухарка.

В этот момент, страшно воя, во двор влетели два «рафика». Оттуда вылезла целая команда странно одетых людей. Все укутаны в брезентовые комбинезоны, на ногах нечто, напоминающее сапоги, на лицах резиновые шлемы, огромные очки и респираторы. Четверо держали в руках баллоны с распылителями, трое тащили носилки.

– Где? – спросил один.

– Второй этаж, – ответила врач.

Санитары, гремя носилками, понеслись наверх, перескакивая через ступеньки. Оставшиеся принялись методично обрызгивать едко пахнущей жидкостью холл.

– Что вы делаете? – возмутилась я.

Но никто не ответил. Бригада действовала быстро, ловко, споро. Не прошло и двух минут, как появились носилки. Я обомлела.

Кешу упаковали в большой черный мешок, как труп. Только лицо открыто, но на нем холщовая маска, респиратор и очки.

– Что это? – пробормотала я.

– Собирайтесь, – велел командный голос.

– Куда?

– С нами поедете.

Из кухни вышли с обалдевшими лицами Ирина и Катерина.

– Зачем? – недоумевала я.

– Тревога номер два, – пояснил глухо голос.

Из-за дурацкой одежды непонятно, кто с вами разговаривает – мужчина или женщина.

– С места не сдвинусь, – твердо заявила я, усаживаясь в кресло, – пока не объяснитесь…

– Тревога номер два! – с ударением повторило существо неизвестного пола.

– Ваш сын привез из Индии черную оспу, – пояснил один из врачей, таскающих баллон, – всех общавшихся с ним необходимо изолировать.

В висках мелко-мелко застучали молоточки, Ирка взвизгнула.

– Как черная оспа? – пролепетала я. – Откуда?

– Он делал прививки перед полетом в Дели?

– Нет.

– Ну и что вы хотите, – продолжал сипеть через респиратор врач, – в Индии постоянно вспыхивает эта зараза. Очень безответственно отправляться в такую страну без прививки.

Нас впихнули в «рафик», Кешку уже увезли на другой машине.

– Но наверху больная девочка, потом, у нас живут гости.

Врач плотно закрыл дверь и ответил:

– В доме останется эпидемиологический пост, всех прибывающих поместят в изоляторы.

– Что же с нами будет? – поинтересовалась Катерина.

Вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа.

– Если черная оспа тревога номер два, то номер один какая болезнь? – робко тронула я за рукав доктора.

– Чума, – сообщил инфекционист.

Глава 19

Очевидно, стресс каким-то образом повлиял на зрение и память, потому что совершенно не помню, как нас вели и куда. Очнулась только в маленькой комнатенке с убогой обстановкой: железная кровать, железный стул и тумбочка, смахивающая на допотопный сейф без дверцы. Прямо в комнате, словно в тюремной камере, находился устрашающего вида, но кристально чистый унитаз без бачка. В нем с ревом неслась вода. У стены небольшая раковина. Но больше всего изумляла входная дверь. К ней был приделан очень необычный ящик.