Сказки и были Безлюдных пространств

Ну, разобрал я любимую завуч на детали, сложил в сарае до более подходящих времен…

— А потом эти двое не появлялись?

— Нет, это был единственный раз. И больше — никаких таинственных представителей здешнего мира…

— Кроме пестрых зайцев и бегающих скворечников, — усмехнулся Артем.

— Ну, зайцы это просто мутанты. А скворечники — по-моему, плод ребячьей фантазии. Сам я не видел, а здешние пацаны любят сочинять легенды о местных чудесах… Да и прямо сказать, поводов хватает. Тут масса неизведанных мест. Взять хотя бы подземные коммуникации и цеха… А склады! Заводы-то выпускали отнюдь не кофеварки, а все, что для войны, даже для космической. И работать они должны были бесперебойно даже под бомбами. Поэтому многое — в глубине. Говорят, там же — и казармы для рабочих, и квартиры для начальства, и хранилища всякого добра. Здешние жители то и дело добывают всякую консервированную еду из подземных кладовых и холодильников. Никакой продовольственной проблемы.

— Это хорошо, — хмыкнул Артем. — А то наши с Ниткой финансы на пределе, а будущее туманно… Покажешь, где эти склады?

— Покажу… Если хочешь, многое здесь могу показать. Можно бродить как по неизведанным краям. Или по заповеднику. Тут ведь всякое встречается, даже старые городские кварталы. Заводы расширялись быстро, захватывали целые улицы, не успевая срывать их. Заводское начальство приспосабливало жилые дома под всякие склады и мастерские. Есть даже старое кладбище и остатки парка. Есть церковь… Правда, стоит она только по средам, а в остальные дни — лишь туманный контур ли вообще ничего. И приходится местным старушкам все церковные праздники отмечать в среду, с поправкой на здешний календарь…

— Не понимаю…

— Поймешь… Ты сюда через липовую рощу шел?

— Через нее…

— А вот пойдешь обратно и увидишь — липы эти далеко в стороне. А перед забором ручей и через него каменный мостик… Ну, давай по глотку…

Так и случилось. Когда выбрались через дыру в досках, липовая роща темнела в отдалении, а вдоль забора тянулись заросли осоки, и в них ворковала вода. Каменный мостик с перилами из чугунного узорчатого литья горбился над осокой и струями. На перилах сидела грузная голубая лягушка. Она дерзко посмотрела на Артема и сиганула в воду.

Артем поправил на плече ремень брезентовой сумки с инструментами. Этим обыденным движением он постарался прогнать нахлынувшее ощущение нереальности.

— Вов, неужели никто не пытался разобраться в здешних хитростях?

— А кому они нужны? У властей до этих мест руки не доходят. За нее, за власть-то надо все время бороться, на другое сил не остается. Даже на городское хозяйство, не то что на окраины с разными аномальными явлениями… Только старик пытался кое-что копать…

— Егорыч?

— Да… Ты же знаешь, он не чужд литературным занятиям. В давние годы печатал очерки и рассказы. Писал даже книгу, нечто вроде повести-притчи из истории какой-то гражданской войны. Но случилась драма. Дописавши до половины, понес он рукопись в какой-то толстый журнал, чтобы напечатать отрывки. А там подняли крик: «Что вы нам предлагаете! Пропаганду монархической идеологии, поэтизацию дворянства!..» Дело в том, что речь там шла об офицерах конной гвардии, которые спасали наследника престола. Пускай и страна выдуманная, и события фантастические, а все равно… Рукопись изъяли, Сам Александр Егорыч еле спасся от суда. Времена были такие. Мы-то уж почти не помним, но они были…

— Нынешние лучше? — сказал Артем.

— Это уже второй вопрос, господин профессор, как говорится в старом студенческом анекдоте. А я о Егорыче… С той поры он малость сдал. И нет, даже не малость…

— А закончить книгу не пробовал?

— Не закончить, а написать заново. У него ведь отобрали все черновики… Говорит, пробовал, но уже силы не те, память не та…

— И он решил заняться историей здешних мест? — Артем спросил это с непонятной опаской. И почему-то с тенью раздражения. Впрочем, это сразу прошло.

— Да… Для начала он попытался составить карты. И представь себе, составил. На все дни, кроме, разумеется, пятницы…

— А что пятница? Тяжелый день? — усмехнулся Артем, хотя ничего почти не понял.

Они давно уже перешли мостик и шагали вдоль низкого кирпичного цеха. В щелях его стен росли березки. Володя почесал бородку.

— Старик иногда выражается наукообразно: «Нестабильность пространственных конфигураций заметна в любые дни, но в пятницу она не имеет никаких закономерностей»… Да ты поговори с ним сам. Давай зайдем прямо сейчас, он всегда рад гостям. И про дела свои побеседовать непрочь…

— Ладно, зайдем!

Спешить было некуда. Нитка с Кеем обещали вернуться к вечеру. А половицы… да подождут, будь они неладны. Время теплое, из щелей не дует.

От цеха с березками Володя взял круто влево, и сперва Артему казалось, что они идут по незнакомым ему местам. Мимо поваленных железнодорожных цистерн, потом через цветущие сиреневые заросли, где прятались заброшенные домики. Но шаткий деревянный тротуар неожиданно вывел их к бетонной будке с колоколом.

— Узнаёшь? — спросил Володя.

— Да, я проходил тут недавно. И встретил юного ковбоя.

— А колокол какой был?

— С надписью «Фемистокл». По-старинному.

— А теперь смотри…

Колокол был, вроде, тот же самый, но по ободу тянулась неразборчивая славянская вязь.

— Вот так… А завтра появится еще какой-нибудь. Не угадать… Раздвигая густые стебли, вышли к будке конопатый Андрюшка-мастер,

незнакомый дошкольник в потрепанной морской фуражке на оттопыренных ушах и Лелька в своем красном платьице с лошадками.

Лелька с упреком взглянула на Артема.

— Раньше здесь Кей всегда звонил. А сегодня его нету и нету. Где?

— Ушел по делам, — развел руками Артем. — Будет к вечеру.

Лелька ухватила веревку у языка колокола, дернула. «Дон-н-н!» И сразу — вблизи и в отдалении — отозвались негромким, но проникающим звоном колокола, рельсы и всякий другой звенящий металл.

— Как появится, пусть ко мне зайдет, — сумрачно потребовала Лелька.

— Слушаюсь, ваше благородие! — Артем дурашливо сдвинул каблуки. И почему-то вдруг скребнула его тревога о Кее. И о Нитке. Но больше — о Кее. Непонятное такое беспокойство. Впрочем, оно растаяло через несколько секунд…

Артем думал, что Володя поведет его прямо к Егорычу — здесь было недалеко. Но Володя выбрал странную дорогу. Опять мимо старых домиков. Потом через гулкую громаду пустого цеха, а после — вдоль рухнувшей кирпичной трубы. И вдруг остановился.

— Взгляни. В среду она стоит там настоящая, а сейчас — вот…

Над высокими травами пустошей, над сплетением трубопроводов рисовалась в золотистом мареве полупрозрачная церковь. С шатровой колокольней, с узорчатыми крестами над маковками тонких башен. Она была словно соткана из солнечной пыльцы. Сквозь нее виднелось желтое облако.

— А если подойти ближе? — шепотом спросил Артем.

— Растает…

Артему вдруг вспомнилось, как недавно в городе Кей молчаливо и строго перекрестился на часовню — видимо, в память о погибшем друге. И тревога толкнулась опять. И снова исчезла, растворилась в мирной и безопасной тишине Безлюдных пространств.

Старик обрадовался Артему и Володе. Засуетился, заварил чай. Фаянсовый чайник накрыл панамкой, а большой, зеленый, водрузил на плитку.

О странностях Пустырей заговорил охотно. Достал с полки свой «Атлас»

— несколько ватманских листов с планами здешних мест.

— Я, конечно, в картографии смыслю мало, но кое-что изобразил. Пришлось немало полазить по буеракам. И такое вот дело: в понедельник зарисуешь, а во вторник придешь — там все по-иному. Хорошо, что ребятишки помогали. Как говорится, старый да малые. Они тут, можно сказать, все уголки знают…

О своей работе по описанию Безлюдных пространств старик отозвался со вздохом:

— Да по сути дела не о чем писать. Никакого объективного материала, одни разговоры и сказки. Нацарапал пока лишь несколько страниц, вроде предисловия. Вот, если угодно… — Он протянул Артему серые листы с пляшущим текстом старой пишущей машинки.