Ангелы Монмартра

– Мсье Дежан, а что вы думаете по поводу того странного напитка у папаши Фредэ? Я спрашивал многих. Ну, все видели джунгли, обезьян, каких-то голодранцев, бой на море… А девушка на берегу? Одежда из перьев, лицо неразборчиво… – Модильяни поднял палец. – Мне показалось, что она похожа… что это…

– Чай готов! – На пороге появилась Селена и поморщилась при виде бутылки. – И придется готовить что-нибудь посерьезнее яблочных шарлоток.

* * *

Спускаясь к ужину в гостиную к мадам Донадье, Амедео сосредоточенно держался за перила.

– Постелим ему у нас, – шепнул Анж. – Иначе он не вернется домой без приключений.

Бутылку допили втроем. Девушка искренне радовалась примирению. Вспомнив прошлое, даже прошлась по комнате на руках. Моди был в восторге.

– Дорогие хозяева! – Амедео сосредоточенно пытался вбить пробку в горлышко опустевшей бутылки. – Я хочу почитать вам из Данте… «Всё, чем природа или кисть доныне пленяли взор, чтоб уловлять сердца, иль в смертном теле, или на картине, казалось бы ничтожным до конца пред дивной радостью, что мне блеснула, чуть я увидел свет ее лица…» [1]Кисть, карандаш… Сегодня выяснилось: я больше ни на что не гожусь… – Он оставил бутылку в покое и вытащил из кармана потрепанный блокнот с огрызком карандаша на цепочке. – Мы с Риверой были у Дома инвалидов, на медицинской комиссии… Меня не взяли в армию, Стайн была права. В толпе надо мной смеялись. У Диего оказалось что-то с ногами… А вот Сандрару, Леже, Аполлинеру, Кислингу повезло, и их сейчас принимают в «Ротонде» как героев, даже бесплатно выставили шампанское. Я оттуда сбежал. Эренбурга тоже забраковали, – Моди положил перед Селеной вырванный из блокнота листок с портретом ее и Дежана – легким, контурным, но очень точным. – Война – капризная дама, она выбирает лучших… больше не хочу набиваться к ней в любовники…

Амедео задремал на полуслове. Селена принесла постельное белье. Анж снял с Моди куртку и ботинки, уложил в спальне на кровать и тихонько вышел.

– Постойте! – донесся приглушенный голос Амедео. – В кармане куртки, под блокнотом… Это лежало на крыльце. Подобрал и забыл… Мне почему-то страшно вам это показывать… Смуглая богиня у прибоя, будто начало поэмы… – Он захрапел.

Анж и Селена переглянулись.

– Что он хотел сказать? – Девушка взяла куртку Моди со стула.

Из кармана выпал небольшой розовый конверт. Селена подняла его и протянула художнику.

– Кажется, здесь написано по-русски.

– «Державину Андрею Всеволодовичу и Орфелине-Селене Моро-Санж. Приглашение в балаганчик «Фиаско»», – прочел Анж ровные, написанные красивой вязью строки. – Вскроем?

– Нет-нет! – поспешно заговорила девушка. – Давай сделаем это утром. Не знаю почему, но мне тоже страшно.

Глава 6. Балаганчик «Фиаско»

Анж долго не мог заснуть.

Селена мирно посапывала, положив ему ладонь на плечо. Эта рука держала его сильнее самых крепких оков.

Но судьба изменчива. Быть может, война потребует жертву и от них. Фронт разлучит влюбленных, разбросает, изменит, сделает сильнее и тверже. Анж окажется в артиллерии, Селена станет сестрой милосердия. Изящные ладони девушки будут вытирать испарину на чьей-то чужой воспаленной коже. Прекрасные глаза потускнеют от усталости, волосы скроет белая материя с красным крестом. О прошлом Селене напомнит лишь редкая трель сверчка из-под полога медицинской палатки. Или однажды ночью, после тяжелой операции, девушка выйдет на свежий воздух и увидит, как над воронкой от снаряда кружат светлячки…

Часто ли она будет вспоминать его? Станет ли жалеть о том, что было недосказано?..

Поначалу будут приходить письма, потом на фронтах всё смешается, боевые части не раз поменяют состав и место расположения. Мятые конвертики с марками затеряются на передовой. Может статься, что полные любви и надежды письма кто-то пустит на растопку и будет греть над ними пропахшие порохом руки.

Пусть так. И даже если любящим еще суждено встретиться, они почувствуют, как непрошеная зрелость развеет романтику, сделает любовь суровой, как ткань мундира, и ломкой, как бинт с засохшей сукровицей. Как знать, сумеют ли они принять перемены, которые с ними произойдут, будут ли верны прежнему чувству. В конце концов можно попытаться поверить в сказку, чтобы время от времени снова чувствовать себя живыми людьми…

«Я не успел написать ее портрет, – с тоской подумал Анж. – Но ведь расставание еще не настало, жертва не на алтаре. Утром предложу Селене попозировать».

Его мысли вернулись к розовому конверту. Письмо лежало на столе в гостиной; через приоткрытую дверь Анж мог видеть его уголок. Еще одна загадка, надо полагать, последняя в их мирной жизни. Но отчего так боязно ему, мужчине, вскрыть послание прямо сейчас? Конверт манит и в то же время отталкивает. Может, это чья-то шутка. Например, Архипенко прослыл мастером розыгрышей. Проверить можно единственным способом.

Анж зажмурился.

Рядом зашевелилась Селена. Сквозь щелочку меж веками он наблюдал, как она приподнялась на локтях, скользнула пытливым взглядом по его лицу и осторожно выбралась из постели. У двери девушка замерла в нерешительности. Без сомнения, таинственное письмо не давало покоя и ей.

– Ладно, Андрей, – она обернулась к художнику. – Так мы промучимся до утра.

Он откинул одеяло.

– Погоди, взгляну на часы… Без двадцати два. Долгожданное завтра уже наступило, нет смысла тянуть.

Они вышли в гостиную. Пока Анж зажигал свечу, Селена забралась с ногами на стул и вскрыла конверт.

– Андрей, ты чувствуешь? – странным голосом сказала она.

Дежан обернулся и едва не опрокинул подсвечник. Девушка держала распечатанное письмо так, словно принимала решение: бросить конверт на пол или всё же достать светящийся внутри синий листок с золотыми буквами.

– Что? – спросил Анж.

И тут он ощутил тонкий незнакомый аромат.

– Похоже на мимозу, – прошептала девушка. – Запах весенней ночи, запах луны и влажного тумана… Я волнуюсь, но мы должны, должны…

Запах усиливался по мере того, как девушка осторожно извлекала сияющий листок. На уголках письма сверкнули и задвигались разноцветные звезды. Они то сливались в спирали миниатюрных галактик, то рассыпались по бумажной поверхности и гасли под пальцами Селены. Червленое золото четких букв сияло в меру ярко, чтобы не оттенять фон – колдовские звездные небеса, втиснутые в рамку почтового листа.

– Звезды… они теплые, – удивилась девушка и протянула художнику конверт. – Андрей, возьми, иначе я сойду с ума. Ощущаешь? Еще одно чудо, его можно видеть и держать в руках… Хочется то ли петь, то ли плакать, как в детстве…

Когда Анж взял письмо, звезды, словно муравьи, разбежались у него из-под пальцев.

– «Андрей и Селена! Несомненно, вам захочется распечатать этот конверт до наступления утра. Сегодня вы получите ответы на волнующие вас вопросы. Вы будете полезны в очень важном деле. В половину третьего ночи к вашим воротам подъедет экипаж. Рекомендую поспать в дороге. Багаж не нужен, вас обеспечат всем необходимым. Дверь можете оставить открытой: дом под моей охраной. Подробности узнаете по прибытии. Кристелла Брошногроджич, директор балаганчика «Фиаско»».

– Бессмыслица, – пожала плечами Селена. – Какой балаган? Нас разыгрывают!

– Я думал об этом, – сказал Анж. – Сначала вспомнил знакомого скульптора, только он никогда не смог бы создать подобное… и я тоже. Почему так точно указано время? Кто-то следит за нами? Нет, невозможно, ведь письмо попало к Моди несколько часов назад… О, смотри!

Художник бросил письмо на стол. Конверт и листок занялись синим бездымным огоньком. Аромат стал слабее и совсем улетучился с исчезновением бумаги.

– Не верю глазам! – воскликнула девушка, ощупывая руками скатерть на месте маленького пожара. – Стол даже не нагрелся. Мистика… Андрей, что они хотят?..