Само совершенство. Том 1

«Дело в том, что классический термин» половая связь» кажется мне не совсем подходящим, когда речь идет о чем-то таком… таком замечательном… И таком глубоком. И таком всепоглощающем «.

Голос Джулии прервал его воспоминания:

— А какая у тебя была фамилия перед тем, как ты ее сменил?

Этого вопроса он и ожидал. Вопроса, на который до сих пор никому не удавалось получить ответ.

— Стенхоуп.

— Какая красивая фамилия! Зачем же было менять ее? — К своему удивлению, Джулия увидела, как напряглось лицо Зака, а в открывшихся глазах снова появилось суровое и недоброе выражение.

— Это долгая история, — лаконично ответил он.

— Понятно, — ответила Джулия, одновременно подумав о том, что эта история до сих пор ранит его, а потому не стоит ворошить ее сейчас. И она попыталась отвлечь внимание Зака от всяких омрачающих его настроение воспоминаний:

— Правда, я очень много знаю о твоем детстве и юности, потому что в свое время мои братья были просто влюблены в тебя.

То, с какой легкостью Джулия подавила совершенно естественное любопытство по поводу» долгой истории «, мгновенно растопило лед, который начал образовываться в душе у Зака при одном упоминании фамилии Стенхоуп.

— Ну и что же именно ты обо мне знаешь? — насмешливо спросил он, чувствуя, как к нему возвращается хорошее настроение.

Будучи довольна тем, как удачно ей удалось сменить тему, Джулия начала охотно рассказывать:

— Например, то, что ты был сиротой и всю свою юность провел, участвуя в родео и ловя арканом быков. Что ты жил на ранчо и объезжал лошадей… Что, я сказала что-нибудь смешное?

— Очень не хотелось бы разрушать ваши иллюзии, принцесса, — ухмыльнулся Зак, — но все эти истории — не более чем плод больной фантазии сотрудников нашего рекламного отдела. А правда заключается в том, что я с большей охотой проведу два дня в самом паршивом автобусе, чем два часа на спине у самой прекрасной лошади. И если есть на свете что-то, что я не люблю больше лошадей, то это коровы. Точнее, быки.

— Коровы! — прыснула Джулия, и ее неподдельное веселье было настолько заразительным, что Зак окончательно избавился от неожиданно нахлынувших мрачных воспоминаний.

— А как насчет тебя? — шутливо спросил он, потянувшись за бокалом с бренди. Он понимал, что его вопрос — чисто риторический, но хотел тем самым предотвратить неизбежные дальнейшие расспросы с ее стороны.

— Мэтисон — это твоя настоящая фамилия, или ты ее тоже меняла?

— До определенного возраста меня звали совсем по-другому.

— Что?

Зак был настолько ошарашен, что чуть не поперхнулся.

— Честно говоря, меня нашли завернутой в полотенце, в картонной коробке, которую кто-то вынес на помойку. Дворник отнес меня к себе домой, где его жена ухаживала за мной и отогревала до тех пор, пока меня не смогли переправить в больницу. Он решил, что меня по этому поводу необходимо назвать в честь его жены, и поэтому я — Джулия.

— О Господи! — пробормотал Зак, пытаясь скрыть свое потрясение.

— Мне еще повезло! Ведь все могло быть гораздо хуже. Зак был еще настолько ошарашен, что даже не уловил смешливой интонации в ее голосе.

— Еще хуже?

— Ну конечно. Ведь его жену могли звать Матильда. Или Гертруда. Или Вильгельмина. Одно время меня постоянно мучили кошмары, в которых мне снилось, что меня зовут Вильгельмина.

И снова Зак почувствовал уже знакомую, щемящую боль в сердце, что случалось каждый раз, когда он видел ее фантастическую улыбку.

— Но в конце концов все, слава Богу, закончилось благополучно, — сказал он, как бы уговаривая сам себя, хотя и понимал, что это выглядит нелепо. — Тебя ведь удочерили Мэтисоны? — Джулия кивнула, и он продолжал:

— В таком случае они получили прелестную маленькую крошку, которая стала им прекрасной и любимой дочерью.

—  — Не совсем.

— Что? — переспросил Зак, переставая вообще понимать что бы то ни было.

— Мэтисоны получили весьма строптивую одиннадцатилетнюю девчонку, которая до этого уже привыкла к своеобразной жизни в трущобах Чикаго. При этом ее часто замечали в сомнительных компаниях, где старшие ребята и обучили ее некоторым… ээ… трюкам. Наверное, — весело добавила она, — меня даже ожидала в своем роде выдающаяся карьера. — Джулия вытянула руку и пошевелила длинными изящными пальцами. — У меня были замечательные руки. Очень ловкие.

— Ты воровала?

— Да, меня впервые арестовали в одиннадцать лет.