Само совершенство. Том 1

— У меня были два брата и сестра.

— Почему ты говоришь «были»?

— По целому ряду причин, — вздохнул Зак, попытавшись откинуться на спинку дивана, но тотчас же почувствовал, как беспокойно зашевелилась Джулия, и вновь вернулся в прежнее положение.

— Если ты почему-либо не хочешь об этом говорить, — сказала она, моментально уловив перемену в его настроении, — то не нужно. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Зак понимал, что обязательно расскажет ей обо всем, хотя и не испытывал никакого желания анализировать те мириады чувств, которые заставляли его сделать это. Ведь у него никогда не возникало потребности отвечать на те же самые вопросы, когда их задавала Рейчел. Правда, он никогда не доверял ни ей, ни кому-нибудь другому самое сокровенное, то, что рано или поздно могло быть использовано против него. Но Джулия уже столько для него сделала, что он просто обязан был ответить на все ее вопросы. Покрепче обняв ее, он заговорил:

— Я никогда не рассказывал об этом ни одной живой душе. Хотя, Бог свидетель, меня просили тысячи раз. Правда, эта история не такая уж и интересная, и если я избегал всяких разговоров о ней, то только потому, что она чрезвычайно неприятна для меня, и потому, что трудно рассказывать о чем бы то ни было после семнадцатилетнего молчания.

Заинтригованная и польщенная, Джулия молча ждала продолжения.

— Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было десять лет, — начал Зак, — и поэтому всех нас — меня, двоих братьев и сестру — воспитывали родители отца. Хотя «воспитывали»— слишком громко сказано. Большую часть времени мы проводили в закрытых цветных школах. Мы все были погодками — Джастин, самый старший, потом я, потом Элизабет и Алекс. Джастин был… — Зак запнулся, тщетно пытаясь подыскать наиболее подходящее слово для описания брата. — Он был очень хорошим. И в отличие от большинства старших братьев охотно таскал меня повсюду за собой. Он был… добрым. Чутким. Он покончил с собой, когда ему было восемнадцать.

То, что рассказал Зак, было настолько ужасно, что Джулия не смогла сдержать невольно вырвавшего возгласа:

— О Боже! Но почему?

Прежде чем ответить, Зак сделал глубокий вдох, как бы собираясь с силами.

— Он был голубым. Этого никто не знал. Кроме меня. Он рассказал мне об этом за час до того, как застрелился.

Наступило непродолжительное молчание, которое первой нарушила Джулия:

— Но неужели он не мог поговорить с кем-то, выговориться, облегчить душу, попросить поддержки У семьи?

Зак горько засмеялся.

— Моя бабушка — в девичестве Гаррисон, а эта семейка всегда гордилась необычайно высокими моральными устоями, считая при этом своим долгом навязывать их также и всем окружающим. Они бы сочли Джастина извращенцем, моральным уродом и публично отреклись от него, если бы он тотчас не покаялся. С другой стороны, они были их полной противоположностью — безрассудные, безответственные, обаятельные и очень слабые. Но наиболее выдающейся чертой, передающейся из поколения в поколение всем мужчинам семейства Стенхоуп, была их непомерная любовь к женскому полу. Всегда. Об их распутстве ходили легенды, но самое интересное, что они этим страшно гордились. Мой дедушка, естественно, не являлся исключением. Я уверен, что даже семейству Кеннеди нечего делать рядом со Стенхоупами в том, что касается женщин. Постараюсь привести тебе наиболее безобидный пример. Когда кому-нибудь из нас исполнялось двенадцать, дедушка в виде своеобразного подарка приглашал проститутку и устраивал небольшой интимный ужин, после которого гостья поднималась в спальню именинника.

— А что обо всем этом думала бабушка? — поинтересовалась Джулия, даже не пытаясь скрыть своего отвращения. — Где она была в это время?

— Моя бабушка, естественно, была где-то в доме, но, прекрасно понимая, что не может ничего изменить или предотвратить, предпочитала делать вид, что ничего не замечает. Точно так же она относилась и к бесконечным любовным похождениям своего мужа. — Зак умолк, и Джулия подумала, что он больше не собирается продолжать свой рассказ. Но она ошиблась.

— Мой дедушка умер через год после Джастина и даже своей смертью ухитрился нанести последний болезненный удар по гордости жены. Он погиб в авиакатастрофе, направляясь в Мексику в компании молодой манекенщицы. Гаррисоны были владельцами единственной риджмонтской газеты, и поэтому туда не просочился этот пикантный факт, но все их усилия все равно оказались тщетными, потому что эта история еще долго обсасывалась во всех крупных газетах штата и по телевидению.