13 несчастий Геракла

Вы меня уже достаточно хорошо знаете, поэтому понимаете, с каким трудом я выдавил из себя:

– Нора, мне нужны деньги, в долг.

Хозяйка подкатила к письменному столу, вытащила ключ от сейфа и спокойно спросила:

– Сколько?

– Три тысячи, отдам через полгода, частями.

– Ладно, – отмахнулась Нора, открывая железный ящик, – возьми. Только имей в виду, у Николетты нет стоп-сигнала. Чем больше даешь, тем больше она недовольна. Что твоя маменька потребовала на этот раз? Кольцо в нос?

Я взял купюры.

– Это не для нее.

– Ваня, – назидательно сказала Нора, – таким людям, как ты, лучше даже не начинать врать. В конце концов, какое мое дело, куда пойдет запрошенная сумма? Только извини, твоя маменька – пиявка.

На секунду я заколебался. Может, рассказать Элеоноре, в чем суть дела? Но тут же подавил это желание в зародыше. Несмотря на мужской характер и яркую харизму, Нора – женщина, и ничто бабское ей не чуждо. Пусть уж лучше считает, что меня в очередной раз «доит» Николетта.

Получив деньги, я решил обрадовать Жанну и позвонил ей на мобильный.

– Привет, – раздался веселый, мелодичный голосок.

Похоже, бывшая пассия великолепно себя чувствует.

– Это Ваня.

– Погоди минутку, – так же радостно прощебетала отставная любовница, – музыку потише сделаю, мешает!

– Ладно, – ответил я и стал ждать.

Наконец из трубки раздалось:

– Подождал?

– Конечно.

– Не надоело?

– Нет, – удивленно сказал я.

Жанна захохотала:

– Работает автоответчик, оставьте сообщение после гудка.

Я обалдело слушал тишину, потом раздалось щелканье и полетели короткие гудки. Ничего не понимая, я вновь набрал хорошо знакомый номер.

– Привет… Погоди минутку, музыку потише сделаю, мешает… Подождал? …Не надоело? Ха-ха-ха-ха. Работает автоответчик, оставьте сообщение после гудка…

Я очень сдержанный человек, умеющий владеть собой, но сейчас испытал острейшее желание надавать Жанне оплеух. Что за шутки? Просто поведение подростка, а не взрослой дамы! А я-то хорош, мирно беседовал с автоматом! «Ладно, подожду!»

Я опять набрал номер и сообщил:

– Жанна, проблема решена, позвони мне.

Потом сел в машину и поехал к Кузьминскому. По дороге я вспомнил, что не дал Жанне новый телефон, но потом сообразил, что у нее стоит определитель номера, и успокоился. Впрочем, мне все же пришлось припарковаться и воспользоваться сотовым – наступило время звонка Николетте.

– Ваня, – заверещала маменька, – почему ты вчера не пожелал мне спокойной ночи?

– Извини, закрутился.

– Ужасно! Чувствую себя ненужной, лишней в твоей жизни!

Так, понятно, маменька поругалась с Кокой. Каждый раз, когда заклятые подружки наговорят друг другу гадостей, Николетта начинает отчитывать меня.

– Запиши номер моего нового мобильного.

– Сейчас, – прочирикала маменька. – Нюша! Дай ручку! Не эту, старая корова, нормальную. Могла бы догадаться и прихватить бумагу! О боже! Не газету, уродина! Книжку! Нюша!!! Что ты притащила?

– Так книжку просили, – послышался крик домработницы.

– Но ведь не Акунина же, – взвилась маменька, – а записную.

Я безропотно ждал, пока они разберутся между собой.

– Диктуй, – велела Николетта.

Я сосредоточился. Вот черт, забыл! Такой простой номер…

– Вава! Ты уснул?

Внезапно цифры всплыли в памяти.

– 277-77-70.

Николетта отсоединилась. Она всегда швыряет трубку, не попрощавшись.

В доме у Кузьминского стояла тишина. Во дворе шофер протирал тряпкой «Мерседес».

– Костя… – начал я.

– Костя был до меня, – ответил парень, – его уволили. Я Андрей.

– Ох, извините.

– Ничего.

– Где Сергей Петрович?

– В дом пошел.

– Как он?

– Да вроде ничего, только курит все время.

– А Маргарита Михайловна?

Андрей отложил тряпку.

– Сигареткой не угостите? Мои закончились.

– Да, конечно, берите всю пачку.

– Мне одну.

– Забирайте все.

– Не, не курю такие, – заявил юноша, брезгливо посмотрев на «Бонд», – предпочитаю «Парламент». Маргарита Михайловна жива, но плоха, мне медсестра наболтала, что шансов у нее ваще никаких, только на аппаратах лежать. В коме она.

И он снова принялся полировать бока «шестисотого».

Я вошел в дом, постучал в кабинет к хозяину, потом заглянул внутрь. Комната была пуста, ковер исчез. Со стены сурово смотрела Глафира. Мне стало не по себе. Где Сергей Петрович?