22  

Ахматова утвердила малую форму, сообщив ей интенсивность выражения. Образовалась своего рода литературная «частушка». Это сказалось как на величине стихотворений, так и на их строении. Господствуют три или четыре строфы – пять строф».

Борис Эйхенбаум. «Анна Ахматова: Опыт анализа»

Ответ

Гр. В. А. Комаровскому

  • Какие странные слова
  • Принес мне тихий день апреля.
  • Ты знал, во мне еще жива
  • Страстная, страшная неделя.
  • Я не слыхала звонов тех,
  • Что плавали в лазури чистой.
  • Семь дней звучал то медный смех,
  • То плач струился серебристый.
  • А я, закрыв лицо мое,
  • Как перед вечною разлукой,
  • Лежала и ждала ее,
  • Еще не названную мукой.

Весна 1914

Царское Село

Уединение

  • Так много камней брошено в меня,
  • Что ни один из них уже не страшен,
  • И стройной башней стала западня,
  • Высокою среди высоких башен.
  • Строителей ее благодарю,
  • Пусть их забота и печаль минует.
  • Отсюда раньше вижу я зарю,
  • Здесь солнца луч последний торжествует.
  • И часто в окна комнаты моей
  • Влетают ветры северных морей,
  • И голубь ест из рук моих пшеницу...
  • А не дописанную мной страницу,
  • Божественно спокойна и легка,
  • Допишет Музы смуглая рука.

6 июня 1914

Слепнево

«Подошла я к сосновому лесу...»

  • Подошла я к сосновому лесу.
  • Жар велик, да и путь не короткий.
  • Отодвинул дверную завесу,
  • Вышел седенький, светлый и кроткий.
  • Поглядел на меня прозорливец
  • И промолвил: «Христова невеста!
  • Не завидуй удаче счастливиц,
  • Там тебе уготовано место.
  • Позабудь о родительском доме,
  • Уподобься небесному крину.
  • Будешь, хворая, спать на соломе
  • И блаженную примешь кончину».
  • Верно, слышал святитель из кельи,
  • Как я пела обратной дорогой
  • О моем несказанном веселье,
  • И дивяся, и радуясь много.

Июнь – июль 1914

Дарница – Слепнево

«Вижу, вижу лунный лук...»

  • Вижу, вижу лунный лук
  • Сквозь листву густых ракит,
  • Слышу, слышу ровный стук
  • Неподкованных копыт.
  • Что? И ты не хочешь спать,
  • В год не мог меня забыть,
  • Не привык свою кровать
  • Ты пустою находить?
  • Не с тобой ли говорю
  • В остром крике хищных птиц,
  • Не в твои ль глаза смотрю
  • С белых, матовых страниц?
  • Что же кружишь, словно вор,
  • У затихшего жилья?
  • Или помнишь уговор
  • И живую ждешь меня?
  • Засыпаю. В душный мрак
  • Месяц бросил лезвие.
  • Снова стук. То бьется так
  • Сердце теплое мое.

Июль 1914

Слепнево

«Бесшумно ходили по дому...»

  • Бесшумно ходили по дому,
  • Не ждали уже ничего.
  • Меня привели к больному,
  • И я не узнала его.
  • Он сказал: «Теперь слава Богу,—
  • И еще задумчивей стал.—
  • Давно мне пора в дорогу,
  • Я только тебя поджидал.
  • Так меня ты в бреду тревожишь,
  • Все слова твои берегу.
  • Скажи: ты простить не можешь?»
  • И я сказала: «Могу».
  • Казалось, стены сияли
  • От пола до потолка.
  • На шелковом одеяле
  • Сухая лежала рука.
  • А закинутый профиль хищный
  • Стал так страшно тяжел и груб,
  • И было дыханья не слышно
  • У искусанных темных губ.
  • Но вдруг последняя сила
  • В синих глазах ожила:
  • «Хорошо, что ты отпустила,
  • Не всегда ты доброй была».
  • И стало лицо моложе,
  • Я опять узнала его
  • И сказала: «Господи Боже,
  • Прими раба Твоего».

Июль 1914

Слепнево

«Тяжела ты, любовная память!..»

  • Тяжела ты, любовная память!
  • Мне в дыму твоем петь и гореть,
  • А другим – это только пламя,
  • Чтоб остывшую душу греть.
  • Чтобы греть пресыщенное тело,
  • Им надобны слезы мои...
  • Для того ль я, Господи, пела,
  • Для того ль причастилась любви!
  • Дай мне выпить такой отравы,
  • Чтобы сделалась я немой,
  • И мою бесславную славу
  • Осиянным забвением смой.

18 июля 1914

Слепнево

«В первых двух строчках здесь с совершенной точностью определено отношение жизни поэта к его творчеству, «человека» к «художнику». Человек сгорает в пламени своего переживания,– в данном случае, у Ахматовой, это переживание есть любовь; оно может быть иным, но, каково бы ни было по существу, соотношение останется тем же: внутреннее сгорание – и «песня» как его результат. «Священная жертва» его – он сам. Сам над собою заносит он жертвенный нож и знает, что если ему не «гореть», то и не «петь». Свою обреченность «гореть» Ахматова, как и всякий поэт, принимает раз и навсегда. В этом отношении первый, сказавший, что поэтом нельзя «сделаться», не договорил до конца: поэтом нельзя сделаться – и нельзя перестать быть. Кто в этом огне начал гореть – сгорит до конца.

  22  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×