Я научила женщин говорить

«Эта встреча никем не воспета...»

• Эта встреча никем не воспета,
• И без песен печаль улеглась.
• Наступило прохладное лето,
• Словно новая жизнь началась.

• Сводом каменным кажется небо,
• Уязвленное желтым огнем,
• И нужнее насущного хлеба
• Мне единое слово о нем.

• Ты, росой окропляющий травы,
• Вестью душу мою оживи, —
• Не для страсти, не для забавы,
• Для великой земной любви.

17 мая 1916

Слепнево

«Слову на языке любви дан глас провидческий, почти Боговдохновенный, в нем слиты земная страсть и толкование Священного Писания о Боге. Любовь есть воплощение бесконечности в конечном. Обращение этой связи приводит к вере или к поэзии.

Любовная поэзия Ахматовой – это прежде всего поэзия, в ней на поверхности лежит повествовательное начало, и всем читателям предоставляется чудесная возможность расшифровать горести и печали героини на свой вкус. <…>

Уровень ее стихов делает смешными биографический и фрейдистский подход, ибо конкретный адресат размывается и служит только предлогом для авторской речи. Искусство и инстинкт продолжения рода схожи в том плане, что оба сублимируют творческую энергию, и потому равноправны. Почти навязчивый мотив ранней лирики Ахматовой – не столько возрождение любви, сколько молитвенный настрой. Написанные по разным поводам, рожденные жизнью или воображением, стихи стилистически однородны, так как любовное содержание ограничивает возможности формального поиска. То же относится к вере. <…>

Постоянное рождение новой и новой любви в стихах Ахматовой – не отражение пережитых увлечений, это тоска конечного по бесконечности. Любовь стала ее языком, кодом для общения с временем, как минимум для настройки на его волну. Язык любви был ей наиболее близок».

Иосиф Бродский «Скорбная муза» (пер. с англ. А. Колотова)

«И когда Ахматова обращается к Богу:

• Ты, росой окропляющий травы,
• Вестью душу мою оживи, —
• Не для страсти, не для забавы,
• Для великой земной любви, —

то если начало четверостишия очевидным образом повторяет молитву Иоанна Златоуста на 11-й час дня: «Господи, окропи в сердце моем росу благодати Твоея», – то конец столь же очевидно противопоставляется его молитве на 10-й час ночи: «Господи, сподоби мя любити Тя от всея души моея и помышления...» В контексте стихотворения эта «великая земная любовь» сродни карамазовскому толкованию евангельских слов о грешнице, которая «возлюбила много»: «...она «возлюбила много», – кричит Федор Павлович, – а возлюбившую много и Христос простил...» «Христос не за такую любовь простил...» – вырвалось в нетерпении у кроткого отца Иосифа».

Анатолий Найман. «Рассказы о Анне Ахматовой»

«Ждала его напрасно много лет...»

• Ждала его напрасно много лет.
• Похоже это время на дремоту.
• Но воссиял неугасимый свет
• Тому три года в Вербную субботу.
• Мой голос оборвался и затих —
• С улыбкой предо мной стоял жених.

• А за окном со свечками народ
• Неспешно шел. О, вечер богомольный!
• Слегка хрустел апрельский тонкий лед,
• И над толпою голос колокольный,
• Как утешенье вещее, звучал,
• И черный ветер огоньки качал.

• И белые нарциссы на столе,
• И красное вино в бокале плоском
• Я видела как бы в рассветной мгле.
• Моя рука, закапанная воском,
• Дрожала, принимая поцелуй,
• И пела кровь: блаженная, ликуй!

1916 ^[41]

«По твердому гребню сугроба...»

• По твердому гребню сугроба
• В твой белый, таинственный дом
• Такие притихшие оба
• В молчании нежном идем.
• И слаще всех песен пропетых
• Мне этот исполненный сон,
• Качание веток задетых
• И шпор твоих легонький звон.

Март 1917

«Сразу стало тихо в доме...»

• Сразу стало тихо в доме,
• Облетел последний мак,
• Замерла я в долгой дреме
• И встречаю ранний мрак.

• Плотно заперты ворота,
• Вечер черен, ветер тих.
• Где веселье, где забота,
• Где ты, ласковый жених?

• Не нашелся тайный перстень,
• Прождала я много дней,
• Нежной пленницею песня
• Умерла в груди моей.

Июль 1917

Слепнево

---

41 М. М. Кралин объясняет разночтения в датах и адресатах этого стихотворения: «Это один из характерных примеров того, как Ахматова пыталась «перепосвятить» стихи. В <…> списке стихотворений, посвященных Б. Анрепу, это стихотворение дано со знаком вопроса после даты 1918. Однако в первом издании «Anno Domini» стихотворение датировалось 1916 годом. Тому три года в Вербную субботу – Вербная суббота в 1913 году приходилась на 6 апреля. Отсюда в стихотворении апрельский… лед. Белые нарциссы – постоянный поэтический признак обстановки, связанной с Н. В. Недоброво. Вероятно, в этом стихотворении Ахматова вспоминает о своих первых встречах с Н. В. Н. Причины перепосвящения Анрепу неизвестны» (Ахматова А. А. Собр. соч. в 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 391).