Зеркало для невидимки

А ему, который теперь полностью вне подозрений, поручено не только следить за ней и охранять ее, но и постараться вынудить сообщить известные ей сведения о личности убийцы. В цирке слухи распространяются, как чума. И когда в них тот, кого мы ищем, найдет косвенное подтверждение своим собственным догадкам, возможно, он…"

Никита в том памятном разговоре с Катей объяснял все излишне подробно. Можно было проще:

Коху отводится роль открытого источника. Тебе — приманки. И убийца должен как-то среагировать.

Возможно, он как-то проявит себя в отношении источника слухов или же в отношений той, в ком почувствует для себя угрозу, — в отношении корреспондентки из газеты. В отношении тебя, Катя. И в этот момент мы в свою очередь среагируем на него.

Он мог сказать и еще короче: убийца, возможно, снова попытается напасть, чтобы обезопасить себя.

И вот тогда…

Катя слушала его, не перебивая. Когда же он спросил ее, согласна ли она помочь им, — сказала:

«Да». Согласилась слишком даже, на взгляд Никиты, легко. И ему отчего-то больно было вспоминать выражение ее глаз в этот момент.

А вот Кох…

— Генрих, ты меня понял? — повторил Колосов.

— Я понял. Я постараюсь. Сделаю все, как ты говоришь. — Кох вскинул голову, словно пытаясь что-то прочесть в лице начальника отдела убийств. — А ты обещаешь, что это будет закрытый процесс?

— Это тебе обещает прокуратура. От себя лично я тебе обещаю, Генрих, другое. — Никита наклонился к нему, опершись кулаками на стол. — Я обещаю, что глаз с тебя не спущу ни сегодня, когда тебя выпустят, ни завтра, ни через месяц, ни через год. И не дай бог, слышишь меня, не дай бог где-нибудь — в Москве ли, у нас ли в области, в Рязани, на Камчатке, во Владивостоке — всплывут какие-нибудь художества, связанные с кладбищем. Не дай бог, понял? Я тебя из-под земли достану. И мы обойдемся уже не только без процесса, но даже без задержания.

Кох смотрел ему в глаза, не мигая. И странный то был взгляд, очень странный. Никите на миг показалось, что из человечьих зрачков на него смотрит гиена-трупоед.

— Мы обойдемся вот этим. — Колосов достал и положил на стол перед собой пистолет. — Я тебя пристрелю. И никто меня не заподозрит. Потому что я все сделаю так профессионально, что это будет выглядеть как.., повторный в твоей молодой жизни суицид. Пороки надо уничтожать на корню. И пуля для этого — лучшее средство. Так ты все понял, Генрих?

Ты согласен на мои условия?

Глава 30

МОРОЗ ПО КОЖЕ

Об этом разговоре в кабинете розыска Катя так никогда и не узнала. Но первым, кого она увидела в цирке в тот день, был Генрих Кох.

Как ни в чем не бывало он стоял возле львятника и мыл из шланга пустую передвижную клетку.

Катя сделала над собой титаническое усилие: иди спокойно. Не смотри на него так, не показывай вида!

Она кивнула Коху — поздоровалась. Он кивнул в ответ. Вот вроде бы и все. Но Катя вдруг почувствовала, как противно у нее дрожат колени.

Она готовила себя к этому посещению цирка.

Ночью лежала с открытыми глазами, смотрела в потолок. Все твердила себе: глупости, чего ты выдумываешь, ничего страшного не случится. И потом — ты же будешь там не одна. Тебя будут прикрывать…

Значение многозначительной фразы «оперативное прикрытие», сообщенной ей Колосовым, еще вчера днем было для Кати хоть и туманным, но все же вселяющим кое-какую уверенность. В ее представлении «прикрытие» означало тотальное наводнение цирка переодетыми сыщиками и спецназовцами, которые ни на секунду не выпустят ее, приманку для неуловимого убийцы, из вида, будут стеречь каждый подозрительный жест, каждый взгляд, каждый шорох, и вообще…

Еще вчера днем в кабинете у Колосова все это казалось вполне реальным. Но сегодня, когда она вошла на территорию шапито…

"Маскарад этот ваш бредовый рассчитан от силы на один-три дня, — еще вчера возвестил ей драгоценный В. А. — Если за это время ни черта не произойдет, этот твой любимый оперативный ас останется в дураках (имелся в виду, естественно, Колосов). К тому же от начальства получит капитальную выволочку.

И поделом. Потому что так такие дела не делаются".

Кате хотелось спросить: а как? как делаются? Но она не спросила. Из гордости, из упрямства. Вадька ведь мог вообразить, что она струсила! А она и так во время их вчерашнего такого неожиданного, такого стихийного (как выразился Кравченко) примирения сделала достаточно уступок. Он, конечно, чувствовал себя абсолютным победителем (Катя едва не подумала — укротителем). Ведь это она по собственной воле сделала первый шаг. Фактически сдалась…