Украденный сон

Но отказать Вальке Косарю, закадычному другу, который столько раз помогал ему, Сергей не мог. В тот же день он отправился в подвал и предпринял добросовестную попытку найти рукопись, однако потерпел неудачу.

Несмотря на кажущийся хаос, в складировании бумаг была своя система, которую никто не нарушал. Каждый отдел журнала имел «свой» кусок стены, вдоль которого складывались материалы, и «свои» участки на стеллажах.

Бондаренко сантиметр за сантиметром обследовал «свою» территорию, но повести бывшего следователя Смелякова не нашел. Он попытался припомнить: а точно ли, что он отправил ее в подвал? Может быть, повестушка оказалась ничего, вполне приличная, и он отдал ее на читку заместителю главного редактора? Тогда надо у него спросить, куда он засунул рукопись.

Замглавного никакого Смелякова с детективной повестью не помнил. Но Сергей не особенно расстроился. Нет рукописи – ну и черт с ней. Адрес Смелякова у него записан, можно просто отправить Валькиных друзей к нему, и все вопросы будут решены…

– Вы не знаете, Косарь позвонил своим друзьям? – спросил Андрей, заваривая очередную порцию крепкого чая и распечатывая новую пачку сахара.

– Да, конечно. Он хотел позвонить прямо из нашей редакции, но спохватился, что оставил дома бумажку с их номером телефона. А вечером, в тот же день, позвонил мне и сказал, что его знакомый в командировке и что он, Валентин, оставил ему сообщение на автоответчике. Мол, как только Борис приедет, сразу у меня объявится.

– Вы точно помните, что он назвал его Борисом? – переспросил Андрей.

– Да, пожалуй… Точно.

– А в какой день это было, не помните?

– Число не помню. Но это была пятница. Потому что на следующий день мне позвонила молодая женщина, сказала, что мой телефон ей дал Косарь и что она хотела бы со мной встретиться по поводу рукописи. А это была суббота, мне перед женой пришлось выкручиваться и объяснять, что срочно надо ехать на работу. Я же не мог пригласить в дом незнакомую молодую женщину, сами понимаете.

– Где же вы с ней встретились?

– Как это где? На работе, конечно, в редакции. Вы представляете, что было бы, если бы жена позвонила на работу, а меня там нет? Развод и девичья фамилия в ту же секунду.

– И что было потом?

– Она пришла в редакцию. Ну, я вам скажу… Вы сами-то ее видели?

Умереть и не встать. Я, конечно, размяк, поплыл, готов был ради нее еще раз весь подвал перерыть. Одним словом, дал я ей адрес автора, Смелякова, она его в руках покрутила и говорит, что боится ехать одна. Мол, место отдаленное, незнакомое, вдруг заблудится? Я намек, ясное дело, на лету поймал. Сказал, что попрошу машину у приятеля и в понедельник отвезу ее за город, к Смелякову. Договорились, что в понедельник, часов в десять утра, она придет в редакцию, и мы поедем. На том и разошлись.

– А дальше?

– А дальше – ничего. Она не пришла. И вообще больше не появлялась и не звонила.

– А вы не пытались ее разыскать?

– Зачем? Она могла быть мне интересна только как красивая женщина, но раз она больше не появилась, стало быть, я ее не привлекаю. Так зачем я буду ее искать?

– В ту субботу в редакции еще кто-нибудь был?

– Да, человек пять-шесть.

– Кто-нибудь видел Вику у вас в комнате?

– Практически все. Это общая комната, здесь и чай пьют, и разговаривают, и курят.

– Может, кто-нибудь проявил к вашей гостье особый интерес?

– Ну вы даете! – ухмыльнулся редактор. – Я так понял, что мужики мимо нее вообще спокойно пройти не могли. Все особи мужского пола, заходившие в комнату, тут же делали стойку и пытались познакомиться. Вряд ли можно кого-то из них выделить, все реагировали одинаково.

– Сергей, надо сосредоточиться и сделать две вещи. Вопервых, вспомнить, какого числа это было. Во-вторых, припомнить всех, кто в ту субботу был в редакции и видел девушку. Сумеешь?

Бондаренко долго морщился, тер ладонями виски, отпивал мелкими глоточками круто заваренный чай. Наконец он поднял на Андрея измученные глаза.

– Не могу. Уцепиться не за что. Помню точно, что суббота, а вот число… Не то конец октября, не то начало ноября.

– Двадцать пятого октября погиб Косарь, – напомнил Чернышев.

– Да? – вскинулся Сергей. – Неужели это было двадцать пятого октября?

Хотя да, конечно, четвертого декабря сорок дней поминали… Это было до того, как Валя… как его… Короче, до того.