Чужая маска

Она поддавалась магическому очарованию его слов, как поддавалась всегда. Она всегда верила ему, он, Леонид, был для нее самым лучшим, самым талантливым, самым любимым. Единственным. Она готова была прощать ему все.

Но в то же время она чувствовала, что эта ее готовность к всепрощению дала трещину. Одно дело – все прощать мягкому, слабому, добросердечному и такому одаренному писателю, и совсем другое – прощать человеку, из которого при каждом движении выплескиваются наружу злоба, мстительность, жестокость. Все это было раньше под гнетом, тут он прав, под гнетом материнского авторитета, требующего, чтобы сын был самым-самым-самым. А теперь, когда Галина Ивановна больше не властна над ним, все это стало вылезать, как тесто на дрожжах. Никогда больше Галина Ивановна не потребует у него отчета в поступках, не будет поучать, критиковать, заставлять быть милым, приветливым, добрым и заботливым. Понимает ли он, каким сильным и суровым контролером была для него мать? Наверное, понимает, иначе не стал бы рваться к свободе, чтобы уйти от этого навязшего в зубах контроля. Но понимает ли Леонид, что свобода не может и не должна быть безграничной, что она не означает вседозволенности и свободы мстить всем и каждому?

Ответ на этот вопрос у Светланы, похоже, был. Но ей очень не хотелось его слышать. И она не слышала. Пока.

* * *

Ирине нравилось ходить в супермаркеты. Еще девчонкой, видя в западных фильмах, как женщины прохаживаются с продуктовыми колясочками вдоль огромных прилавков, уставленных разнообразными продуктами в ярких упаковках, она мечтала о том, чтобы точно так же ходить по магазинам и закупать продукты для своей семьи. Именно для семьи, а не для себя одной. И вот детская мечта начала сбываться.

Она подошла к стойке с соками и стала выбирать томатный сок. На полке стояли картонные упаковки с томатным соком четырех разных сортов, и Ирина задумчиво изучала названия фирм и цены, чтобы не ошибиться в выборе, когда у нее за спиной раздался радостный возглас:

– Ирина! Какая встреча!

Она почувствовала, как мгновенно заледенела спина. Медленно повернувшись, она увидела молодого мужчину, типичного «нового русского», в распахнутой кожаной куртке на меху, умеренно небритого и с нахальными глазами.

– Простите? – сказала она, постаравшись вложить в голос как можно больше естественного недоумения.

– Ира, ты что, не узнала меня?

– Нет, простите. Вы, вероятно, ошиблись.

– Да брось ты!

Он фривольным жестом притянул ее к себе и даже сделал попытку поцеловать в щеку. Ирина резко вырвалась и отпрянула от него, чуть не налетев на стойку. Черт возьми, что же делать? Кто должен узнать этого типа? Она сама, бывшая профессиональная проститутка Ира Новикова, или та, другая Ирина, шлюха-любительница?

– Ты чего, Ир? – неподдельно изумился мужчина. – Правда, что ли, не узнаешь? Забыла?

– Я вам повторяю, вы обознались, – медленно сказала она, едва шевеля губами.

– Но ты же обернулась, когда я тебя позвал. Ты – Ирина?

– Да, меня зовут Ирина. Но вас я вижу в первый раз.

Она схватилась за свою коляску и быстро пошла к кассе. Парень отстал, но она спиной чувствовала, что он смотрит на нее. Пальцы дрожали так, что Ирина не могла открыть кошелек и найти нужные купюры.

– Женщина, давайте быстрее, шевелитесь, – стала орать тетка, стоявшая следующей в очереди к кассе. – Спят на ходу, прямо не знаю…

– Простите, – пробормотала Ирина, судорожно вытаскивая деньги и плохо понимая, какую сумму она должна заплатить.

От страха она никак не могла сосредоточиться, перед глазами все поплыло, и ей хотелось только одного – унести отсюда ноги, и побыстрее.

Переложив купленные продукты в сумку, она на негнущихся ногах вышла из супермаркета на улицу, но не успела пройти и ста метров, как мужчина снова появился. На этот раз он был настроен более решительно и сразу схватил ее за руку.

– Давай помогу донести сумку по старой памяти.

– Оставьте меня в покое, – нервно ответила Ирина, судорожно вцепляясь в ручку сумки.

– Ирка, да ты что, совсем рехнулась? Я – Гера, Герман. Неужели я так изменился всего за год с небольшим?

В ней вспыхнула злость, круто замешенная на страхе и отчаянии. Она никак не могла понять, кто он такой и какую Ирину узнал. Она совершенно не помнила ни лиц своих партнеров, ни их имен, за исключением нескольких постоянных клиентов, которые неоднократно пользовались услугами девушек Рината. Но, может быть, он вообще не из их числа, а из числа многочисленных знакомых и любовников той Ирины?