— Агостина… Такая трагедия…
Я обошел собаку — большую сторожевую короткошерстную псину — и последовал за врачом в его логово. В черном доме было множество плохо пригнанных окон с частыми переплетами. Все это сооружение больше походило на сборный щитовой домик, чем на «деревянный дом», спроектированный архитектором.
Бухольц остановился, чтобы скинуть обувь и надеть теплые домашние туфли. Я предложил снять обувь. Идея, по-видимому, ему понравилась, но он спохватился и только взял у меня плащ. В вестибюле стояла подставка для зонтов, вешалки для пальто и все необходимое для настоящего охотника: сапоги, дождевик, фетровая шляпа. Ружье с крупной дробью должно было быть неподалеку.
Врач жестом показал мне в сторону кабинета. Я обнаружил там беспорядочное нагромождение мебели. Сплошное черное дерево, но самое главное — бесчисленные безделушки: изображения Пресвятой Девы, Христа, святых. Множество четок за стеклом витрины. Повсюду распятия, чаши, свечи. От погасшего камина пахло холодной золой.
— Садитесь.
Его тон не терпел возражений. Собака пришла вслед за нами. Добродушный пес, по-видимому, привык к своему громогласному хозяину. Я осторожно пробрался между хаотично расставленными предметами обстановки и устроился на диване напротив застекленной двери на веранду. Бухольц склонился над столиком на колесах, позвякивающим бутылками:
— Хотите чего-нибудь выпить? У меня есть шартрез, вишневый ликер, изготовленный доминиканцами, кальвадос из Монлижона, замечательная водка из аббатства…
— Спасибо, мне, пожалуй, рановато.
Я заметил на низком столике катехизис 1992 года. Это означало, что я попал не к католику нового направления, ратующему за отмену целибата. Он плюхнулся в кресло напротив меня и положил руки на колени.
— Что вы хотите знать?
Я начал издалека:
— Я бы хотел сначала вообще поинтересоваться вашим мнением.
— О чем?
— О феномене чуда. Как вы его объясняете?
Он испустил вздох, от которого завибрировали стекла:
— Вы просите меня подвести итог двадцати пяти годам жизни. И пятидесяти годам веры!
— Но существует ли научное объяснение?
— Поверьте мне, как врач я хотел бы знать, как все это происходит технически. Я столько насмотрелся…
Я искал взглядом пепельницу — тщетно. Не стоило даже спрашивать, можно ли закурить. К запаху золы примешивался запах воска и жавелевой воды, что говорило о маниакальном пристрастии хозяина к чистоте. Бухольц продолжал:
— Всегда называют шестьдесят чудес, признанных Церковью, но это лишь малая часть исцелений, зарегистрированных в Бюро медицинских освидетельствований! По вашему мнению, сколько чудес зарегистрировано со времени явления Святой Девы?
— Не знаю.
— Ну хотя бы примерно.
— Честно говоря, у меня нет никакого представления. Пятьсот?
— Шесть тысяч. Шесть тысяч случаев внезапного отступления болезни, не поддающихся никакому объяснению.
— Это действие здешней воды?
Он решительно замотал головой. В его жестах сквозила какая-то злость. Он напоминал священника-расстригу или разжалованного военного.
— У здешней воды нет никаких целебных свойств, — ответил он. — Делали анализ, но никаких результатов.
— Влияние местных святынь? Самовнушение?
Решительным жестом огромной руки, усыпанной старческими пигментными пятнами, он отмел эти предположения:
— Нет. Мы сразу отметали все случаи истерии и психосоматические состояния.
— И что?
— За двадцать пять лет работы, — сказал он тихо, — у меня сложилось определенное мнение.
— Я вас слушаю.
— Все дело в энергетическом посыле. За каждым чудом — еще до Лурда, до воды — стоял энергетический посыл. Молитва. Надежда. Иногда это исходило от семьи. Иногда — от целой деревни. Близкие люди концентрировали колоссальную силу любви, которая действует как магнит. Эта сила притягивает высшую силу космического порядка, но такой же природы. Она-то и исцеляет. Другими словами, мольба доходит до Господа.
Ничто не ново под луной. Я возразил:
— Но ведь за каждым паломником стоит молитва и надежда.
— Согласен. Я не могу объяснить божественный выбор. Почему тот, а не другой? Но время от времени магнит действует. Молитва приводит в действие… божественный магнетизм.
— Значит, вода из источника не играет никакой роли?