Присягнувшие Тьме

— Написано? В туалете?

— Почему вы мне солгали?

— Представьте себе, вот уже десять лет я прошу выделить средства на ремонт этих…

— К чему эта ложь?

— Я… Мне позвонили. И предупредили о вашем приходе.

— Кто?

— Жандарм. Сначала я не поняла, но он сказал, что придет полицейский высокого роста и будет спрашивать о Манон. Он велел мне отослать вас как можно решительнее и без разговоров.

Такой ответ меня успокоил. Сарразен, как я и предполагал, предупреждал мои действия.

— Садитесь, — приказал я. — Я отниму у вас всего несколько минут.

— Мне надо полить цветы. Я могу отвечать стоя.

— Я не осуждаю капитана Сарразена, — сказал я. — Дело Симонис — деликатное дело.

— Вы приехали из Парижа?

Я чувствовал, что она готова поверить тем небылицам, которые я уже испробовал на Марилине Розариас.

— К нам обращаются, если расследование приобретает религиозный оттенок. Секты, ритуальные убийства. Обычные следователи не любят, когда мы вмешиваемся в их работу. У нас свои методы.

— Понимаю. Так Сильви Симонис была убита? Это официальное заключение?

— Ее гибель привлекла внимание к первому расследованию, — уклонился я от прямого ответа. — Когда Манон здесь училась, вы уже руководили этой школой?

Мадам Бон нажала на ручку опрыскивателя и выпустила целое облако водяных брызг. Я повторил свой вопрос.

— В то время я работала здесь простой учительницей, — сказала она. — Манон даже училась в моем классе.

— Какой она была?

— Живой, озорной. Даже слишком. Ее характер никак не сочетался с ангельским личиком.

— А я считал, что это была застенчивая, замкнутая девочка.

— Так все думали. А на самом деле она была легкомысленной. Всегда готова выкинуть шалость. Иногда даже опасную.

— Вы говорите — опасную?

— Она не знала удержу. Настоящая сорвиголова.

Такое откровение меняло всю картину похищения.

— Она могла пойти с незнакомым человеком?

— Этого я не говорила. Вместе с тем она была пугливой.

— Как бы вы охарактеризовали ее отношения с Тома Лонгини?

— Они были неразлучны.

— Но ведь он был старше ее на пять лет!

— Дети из начальной школы и коллежа играли в одном дворе. А потом они встречались на игровой площадке в Короле.

— Следователи считали, что в тот вечер Манон могла уйти только с Тома. Вы с этим согласны?

Она замялась, потом снова принялась за опрыскивание. От растений поднимался запах влажной земли, одновременно свежий и зловещий. Я подумал о кладбищенской земле, в которую когда-нибудь ляжет каждый из нас.

— Они были не разлей вода, что правда, то правда. С Тома Манон пошла бы без колебаний.

— Вы придерживаетесь этой гипотезы?

— Они могли пойти на очистные сооружения, затеять игру, которая плохо кончилась…

Я должен найти этого Тома Лонгини во что бы то ни стало!

— Если предположить несчастный случай, — продолжал я, — то как объяснить анонимные угрозы?

— Может, совпадение. У Сильви Симонис было много врагов. Только к чему ворошить все это четырнадцать лет спустя?

— А здесь, в школе, вы не получали странных звонков?

— Да, однажды. Звонил мужчина. И сказал, что у него самый большой в мире член и он мне его засунет глубже некуда.

Я чуть язык не проглотил: мадам Бон произнесла это совершенно нейтральным тоном. И добавила с явным разочарованием:

— Но что-то он не торопится.

Я опешил. Она взглянула на меня исподтишка и улыбнулась:

— Простите меня. Это была шутка.

Я сменил тему:

— Вы знаете «дом с часами»?

— Конечно. Сильви тогда туда только переехала.

— А вам известна его история? Легенда, которую о нем рассказывают?

— Да, как и всем.

— В школьном туалете на стене вырезана надпись: «Манон Симонис, за тобой гонится дьявол!» Как вы считаете, почему?

— Среди учеников ходили слухи.

— Какого рода?

— Поговаривали, что дьявол преследует Манон.

— Какой дьявол?

— Понятия не имею.

— А почему так говорили?

— Детские россказни. Не знаю, ни с чего это началось, ни что это значило.

Она сконфуженно улыбнулась. Я догадался, что эта женщина, как и все, кто так или иначе сталкивался с Манон, жила с постоянным чувством вины. Можно ли было предотвратить убийство? Избежать его? Она прошептала: