Присягнувшие Тьме

Я записал координаты психиатра и поблагодарил Фуко, а тот пробормотал в ответ:

— Я остаюсь в Конторе. Все равно выходной пропал. Поищу в архивах что-нибудь, хоть отдаленно похожее на это твое убийство. Как знать, может, что и найду. Я перезвоню.

От этих слов у меня потеплело на сердце. Расследование снова сплотило нас. С трудом поднявшись, я вернулся в здание. Набрал номер психиатра. Представился и сразу приступил к делу:

— Я звоню насчет Тома Лонгини.

— Опять? Вчера мне уже звонили по этому поводу.

— Звонил мой заместитель. Мне нужно кое-что уточнить.

После напряженного молчания он заговорил:

— По телефону я не стану отвечать ни на один вопрос. Пока не увижу официального документа. Ваш коллега, как мне показалось, чувствовал себя не очень уверенно. К тому же у жандармов есть полное досье по этому делу. Вам стоит только…

— У нас появились новые факты.

— Какие факты?

— Тома Лонгини может быть замешан в двух убийствах — Манон и ее матери, Сильви Симонис.

— Смешно. Тома не может быть замешан ни в каком убийстве.

Известие об убийстве Сильви не удивило Азуна. Видимо, жандармы уже говорили с ним. Я продолжал:

— Я как раз и звоню затем, чтобы узнать ваше мнение о его виновности.

Он снова помолчал, потом продолжил более миролюбиво:

— Почему бы нам не перенести этот разговор на понедельник? Вы пришлете мне факс и…

— Речь идет не о поставке шоколада, а об уголовном расследовании. Причем срочном!

Напряжение немного спало.

— Как теперь зовут Тома Лонгини? — спросил я.

— Жандармам это известно. Разве они вам не сказали? А я ничего не знаю.

— Почему мысль о его виновности кажется вам смехотворной?

— Тома не убийца. Вот и все.

— Его же подозревали в смерти Манон.

— Из-за дурацкого усердия ваших коллег. Бедному мальчику здорово досталось в полицейском участке.

— Вот и расскажите о его травме. О его реакциях.

— Так вы от меня ничего не добьетесь, майор. Пришлите мне завтра по факсу официальный документ, доказывающий, что вы ведете расследование по поручению судьи, тогда и поговорим.

— Я всего лишь хочу выиграть время. Если это ложный след, лучше бросить его сразу.

— Безусловно, ложный. А главное, оставьте Тома, наконец, в покое. С него уже хватит.

Почувствовав слабую струну, я решил сыграть на сочувствии:

— Ему действительно было так плохо?

Азун, вздохнув, проронил:

— Он страдал особой формой отклонения от реальности, характерной для переходного возраста. В моем отчете об этом говорится. Я наблюдал мальчика в течение всего лета.

Я так и подскочил. Тома Лонгини попал под подозрение в январе 1989 года.

— Лета восемьдесят девятого?

— Да нет же, восемьдесят восьмого!

— Но Манон Симонис была убита двенадцатого ноября восемьдесят восьмого года.

— Ничего не понимаю. Вам что, неизвестны материалы дела?

— Объясните, пожалуйста.

— Я лечил Тома до убийства. Его родители обратились ко мне в мае восемьдесят восьмого года. Затем, в начале следующего года, меня допросили служащие судебной полиции Безансона, потому что я хорошо знал Тома. И я свидетельствовал в его пользу.

Фуко сбили с толку даты. Когда он узнал, что в деле участвовал психиатр, то решил, что к нему обращались как к эксперту или же он оказывал психологическую помощь травмированному мальчику. А на самом деле Али Азун лечил Тома за год до трагедии!

Я откашлялся, стараясь сохранить хладнокровие.

— А в то время что с ним было не так?

— Его родители были обеспокоены. Мальчик нес какой-то бред. По крайней мере, они считали, что бред.

— Например?

— Он без конца говорил о каком-то дьяволе.

Я взглянул вверх. Мне показалось, что гора бьется о небо.

— А если поточнее?

— Он говорил, что Манон Симонис — к ней он относился как к младшей сестре — в опасности. Что ей угрожает дьявол.

— Какой дьявол? Он принимал какую-то форму?

— Тома об этом ничего не знал. Вообще-то он хотел, чтобы я с ней встретился. Надеялся, что мне она скорее все расскажет.

— Почему вам?

— Не знаю, может быть, как взрослому или как врачу.

— Вы разговаривали с ее матерью?

— Нет. Я думаю… В общем, по словам Тома, ее мать была как-то связана с этой угрозой.

У меня по спине побежали мурашки: