Ингвар и Ольха

– Так ты живой!

– Как видишь, – ответил Ингвар.

– Боги! А нам сказали, что тебя убили.

Он снова обнял, похлопал по плечам, пощупал, оглянулся на Бояна, Ольху:

– А эти… они тоже живые?

– Все живые, – заверил Ингвар уже потеплевшим голосом.

Мизгирь покосился на престарелого Молота:

– Гм… ну, все не все, а что ты цел, это здорово.

Боян взял под уздцы коней отца и Ольхи, повел следом за Ингваром и Мизгирем. В воротах навстречу выбежал Влад, с ним были Окунь и два дружинника, которые всегда держались с Владом. Все целые, невредимые.

Влад сделал движение обнять Ингвара, но, похоже, постеснялся. Он, как заметила Ольха, всегда был сдержанный в словах и движениях. Только сказал с веселой издевкой:

– Ты знаешь, за чем я их застал?

– Ну-ну.

– Краду по тебе справляли!.. Кто-то сказал, что тебя в Киеве убили. Вот тут и устроили поминки твоей душе с горя.

– Или от радости, – буркнул Ингвар.

Влад оскорбился:

– Плохо ты о своих людях думаешь!

А Мизгирь, от которого несло, как из винной бочки, сказал восторженно:

– А какую, в самом деле, краду справили! Какую тризну закатили! Три дня пьяные рачки ползали! Нет, зря ты не был на такой краде!

Ингвар усмехнулся. Мизгирь не понимает спьяну, что мелет.

– Еще буду.

Мизгирь наконец смутился:

– Ой, воевода… Живи сто лет! Просто никого так не провожали к Ящеру… гм, в вирий. А воевода Оглобень, брат Студена, такую речь сказал, что все рты раскрыли. Никогда он не говорил так долго и красиво!

Ингвар кивнул:

– Верю. Он наверняка готовился сказать ее всю весну и лето.

Дружинники посерьезнели, уловили недосказанное. Ингвар оглянулся, проследил, как к Ольхе подбежали девки, увели мыть и менять одежку. Боян снял отца с коня, понес на руках в терем. Вокруг Ингвара толпились дружинники и челядины, приветствовали, тут же требовали указаний.

Ингвар, оглядываясь на распахнутые ворота, как затравленный волк, распорядился резко:

– Запереть! Выставить стражу у подъемного моста! На башнях менять дозорных чаще, дабы не заснули!

– Ожидаешь приступ? – спросил Мизгирь встревоженно.

– А как же? – огрызнулся Ингвар. – Ты бы не пошел?

Мизгирь почесал голову, побежал, переваливаясь с боку на бок, как сытая утка. Воздух был пропитан запахами дыма, гари. По приказу Мизгиря, а то и подоспевшего Влада спешно жгли траву и кусты. Ингвар разглядел белые затесанные колья в двух сотнях шагов от его крепости. Кто-то разметил, чтобы на этом расстоянии не осталось ни кустика чертополоха, ни глубокой ямы.

Из окрестных весей в кремль Ингвара спешно свозили на телегах зерно, муку, мясо, птицу, гнали скот. Ингвар ждал приступа, по ночам удваивал стражу. Склонялся с наступлением темноты в охрану назначать только русов, но после долгих колебаний решил не рисковать расколом. В дружине уже нет различий между русами и витязями из местных племен. Это видели все, чувствовали на себе. Ингвару намекнули с обидой, что новое дружинное братство для его воинов выше племенных и кровных уз.

Осады не было, но к его кремлю нередко подъезжали всадники, грозились, орали, размахивали оружием. Потом надолго исчезали, и жизнь за стенами крепости тянулась в тревожном ожидании, как разогретая на солнце живица за вылезающим из нее жуком-рогачом.

Зверята и другие поляне, что оставались верны Ингвару, иногда надолго уходили. Ольха подумывала, что не вернутся, но возвращались все, даже Ряска, сестра Зверяты, которая раньше любила поговорить о захватчиках-русах.

– А что хорошего, – буркнула она однажды на вопрос Ольхи, – ну, посадили они на место Олега своего князька…

– Они?

– Они, – подтвердила Ряска, даже не понимая, что отгораживается от своих соплеменников, – этого… Студислава, младшего брата Студена. Он дальняя родня бывшему князю… Ну, тому самому, который был до прихода Аскольда и Дира. Что-то такое дохлое, среднее между мокрой вороной и старым сомом. Уже и по имени того князя не помнят. Но сейчас, когда в Киеве разгромили все винные подвалы, им надо посадить на престол именно потомка старых киевских князей из рода полян. Тьфу!.. Вольности старые им подавай. А вольности в их разумении – хватай что плохо лежит, бей слабого и чтоб никто не смел противиться!.. Да разве ж такие вольности мыслимы?

Еще через неделю ночные дозорные увидели багровое зарево пожара. Горела восточная часть Киева. Потом огонь перекинулся в середину города. Ветра почти не было. Ингвар ждал, что пожар в конце концов потушат, но тот разгорался беспрепятственно, охватил весь город.