Святыня

Дружкам Мэнни это понравилось. Они заулюлюкали и стали мелко притопывать, словно вот-вот намочат в штаны.

Я проглотил подступавшую к горлу рвоту и почувствовал, как онемевшее лицо оживает тысячью булавочных уколов. Затылок за ушами заливает горячая волна, а место мозга занял кирпич. Кирпич был жарким, раскаленным.

Мэнни протянул мне руку, я схватился за нее, и он поднял меня на ноги.

– Не обижайся, Кензи, – сказал он. – Но в следующий раз, когда ты поднимешь на меня руку, я тебя убью.

Я стоял пошатываясь, все еще сглатывая рвоту, а фонтан, как мне казалось, бил откуда-то из подводных глубин.

– Приятно знать, – выговорил я.

Я услышал грохот и, обернувшись влево, увидел, как вверх по Юнити-стрит ползет мусоровоз – такой огромный на узкой улице, что колеса его заезжают на тротуар, а мусорные баки с дребезжанием бьются о цемент и металл. О радость!

Мэнни, обвив меня левой рукой, а правой приобняв Энджи, усадил нас возле фонтана. Не спускавший с нас злобного взгляда Джон маячил где-то над нами. Два же других слизняка-подручных остались поодаль, наблюдая за въезжающими на площадь.

– Мне понравилось, как вы вчера вешали лапшу на уши этому копу. Класс, нечего сказать: «Мэнни, ты ведь не передумал отвезти его в больницу?» – Он хохотнул. – Здорово! Ловкий вы парень!

– Благодарю, Мэнни. Слышать это от вас особенно приятно.

Мэнни повернулся к Энджи:

– А вы так прямиком направились за дискетами, словно знали, где их искать.

– А что мне оставалось?

– То есть?

– Я ведь, как в ловушке, была заперта в компьютерной этим вашим чертовым лазерным устройством в главном офисе.

– Ну да. – Он кивнул своей массивной головой. – А я было подумал сначала, что вас конкуренты наняли.

– У вас есть конкуренты? – удивилась Энджи. – По части утешения в скорби?

Мэнни улыбнулся ей:

– Но потом Джон сказал, что вы интересуетесь Дезире Стоун, а я выяснил, что вы даже пароля на компьютере не знали, и понял, что нам крупно повезло.

– Крупно повезло, – повторила Энджи.

Он похлопал ее по коленке:

– У кого дискеты?

– У меня, – сказал я.

Он протянул руку.

Я положил дискеты ему на ладонь, и он сразу же передал их Джону, который сунул их в кейс и защелкнул замок.

– Ну а что насчет моего банковского счета, кредитных карточек и прочего? – спросил я.

– Вообще-то, – признался Мэнни, – я собирался тебя убить.

– Ты и эти трое? – засмеялась Энджи.

Он кинул на нее взгляд:

– Забавно, да?

– Глянь-ка на свою ширинку, Мэнни, – сказал я.

Он опустил взгляд и увидел пистолет Энджи, почти вплотную приставленный к его мужскому достоинству.

– Забавно вот это, – сказала Энджи.

Он засмеялся, и она засмеялась тоже, выдержав его взгляд, причем рука ее, державшая пистолет, даже не дрогнула.

– Ей-богу, – сказал Мэнни, – вы нравитесь мне, госпожа Дженнаро.

– Ей-богу, – сказала она, – не могу ответить тебе взаимностью, Мэнни.

Отвернувшись, он разглядывал бронзовые таблички и глухую стену напротив.

– Но все обошлось, и пока что все живы, только боюсь, мистер Кензи, что вы сами себе испортили жизнь лет на семь. Кредита вашего больше нет. Денег тоже. Это необратимо. Я и некоторые мои коллеги решили вас как следует проучить.

– И видимо, преуспели в этом, иначе не видать бы вам этих дисков.

– Да, это так, но хотя урок и окончен, мне нужно быть уверенным, что он хорошо усвоен. Так что, мистер Кензи, вы вновь отброшены на первую клеточку. Даю вам слово, что отныне мы вас трогать не будем, но убытки, которые вы понесли, возмещены не будут.

На Юнити-стрит мусорщики кидали с высоты на тротуар жестяные баки, а стоящий за ними фургон сигналил, и пожилая женщина, высунувшись из окна, честила всех по-итальянски. Все происходившее никак не улучшало моего похмельного самочувствия.

– Вот, значит, как! – Я мысленно представил себе все эти десять лет строгой экономии, четыре кредитные карточки, которыми мне уже никогда не воспользоваться, сотни и сотни дел – мелких и крупных, – над которыми я трудился и которые расследовал. И все это – впустую, я опять нищ.

– Да, вот так. – Мэнни встал. – Поосторожнее надо быть с теми, кого хочешь поиметь. Вы ничего о нас не знаете, а мы знаем о вас все, поэтому можем держать вас в страхе, и вы в наших руках.

– Спасибо за науку, – сказал я.

Он нависал над Энджи, пока та не подняла на него глаза. Пушка была по-прежнему в ее руке, но дуло ее глядело в землю.