Святыня

– Не знаю. Стоунхем и ААФ. Они как-то ассоциируются.

– "Единственная станция, чья музыка действительно цепляет", – сказал я. – Ну ты и обезьяна!

* * *

Я быстро принял душ вслед за Энджи и вошел в гостиную, когда она рылась в кипах своей одежды. На ней были черные сапоги, черные джинсы и черный лифчик без рубашки, и рылась она в своих футболках.

– Господи боже, госпожа Дженнаро! Делайте со мной что хотите – вейте из меня веревки, стегайте меня кнутом, принуждайте подписывать фальшивые чеки!

Она улыбнулась:

– Так тебе нравится этот мой вид?

Я высунул язык и часто задышал.

Она приблизилась ко мне, с ее указательного пальца свешивалась футболка.

– Когда мы сюда вернемся, можешь не стесняться и скинуть с меня все это.

Тут я совсем задохнулся, она же, улыбнувшись мне прелестной широкой улыбкой, взъерошила мне волосы:

– Иной раз ты бываешь просто прелесть, Кензи.

Она повернулась, чтобы идти обратно к дивану, но я протянул руки и, поймав ее за талию, привлек к себе. Поцелуй этот был таким же долгим и крепким, как первый наш поцелуй накануне, в ванной. А может быть, он получился более долгим и более крепким.

Когда мы оторвались друг от друга, ее руки гладили мне лицо, мои же касались ее задницы, и я сказал:

– Я мог бы не прерываться весь день.

– В следующий раз дай себе волю.

– Тебе хорошо было прошлой ночью?

– Хорошо? Потрясающе!

– Да, – сказал я. – Потрясающая – это ты.

Ее руки, скользнув по моим щекам, опустились мне на грудь.

– Когда это все кончится, мы улизнем.

– Улизнем? – переспросил я.

– Да. И мне все равно куда. Можно на Мауи, а можно – в «Швейцарское шале», что дальше по улице. Мы повесим на дверь табличку «Просьба не беспокоить», закажем себе все в номер и целую неделю проваляемся в постели.

– Как пожелаете, госпожа Дженнаро. Все к вашим услугам.

* * *

Дональд Игер только взглянул на Энджи в ее черной кожаной куртке, джинсах, сапогах и футболке с концерта группы «Пожар на бойне» со спущенным правым плечом, и, я уверен, уже стал мысленно прикидывать текст обращения в отдел писем «Пентхауса».

– Едрена вошь, – произнес он.

– Мистер Игер? – сказала Энджи. – Я Кензи Суон с УААФ.

– Без дураков?

– Без дураков.

Он широко распахнул дверь:

– Входите, входите.

– А это мой ассистент Дикий Вилли.

Дикий Вилли?

– Да, да, – сказал Дональд, торопливо проталкивая ее в дверь и почти не глядя на меня. – Рад встрече и прочее дерьмо.

Ко мне он повернулся спиной, я же зашел за ним следом и закрыл дверь. Жил он в малоквартирном доме на Монтвейл-авеню, главной магистрали Стоунхема. Дом был кирпичный, тускло-красного цвета, приземистый и безобразный, в два этажа, вмещавший, по-видимому, квартир шестнадцать. Однокомнатная квартирка Дональда, думаю, была типичной – комната с раздвижным диваном, из-под подушек которого торчали грязные простыни; кухня, слишком тесная даже для того, чтобы сварить в ней яйцо; слева – ванная, откуда доносились звуки подтекающего крана; тощий таракан, бегущий по плинтусу возле дивана, возможно, даже не в поисках еды, а просто заблудившийся и одуревший от тяжелого запаха травки, облаком висевшего в воздухе.

Дональд сбросил с дивана газеты, чтобы Энджи могла усесться под большим, шесть на четыре фута, постером с изображением Кейта Ричардса. Фотография эта была мне знакома, и снимали ее, видимо, когда-то в начале семидесятых. На ней Кейт выглядел здорово под мухарём – он прислонялся к стене, держа в одной руке бутылку «Джека Дэниела», а в другой – неизменную сигарету. На нем была футболка с надписью: «Тянет-потянет». Энджи села, а Дональд вскинул на меня глаза, когда я, заперев дверь на засов, вытащил из кобуры пистолет.

– Эй! – только и вымолвил он.

– Дональд, – сказала Энджи, – время нас поджимает, так что будем кратки.

– Ну и при чем тут ААФ, парень? – Он увидел пистолет в моей руке, и хотя я не поднял пистолета и тот болтался у меня где-то возле колена, Дональд отшатнулся, словно ему дали пощечину.

– Про ААФ – это мы наврали, – сказала Энджи. – Сядь-ка, Дональд. Немедленно.

Он сел. Это был бледный, тощий паренек, чьи светлые густые волосы, коротко подстриженные, торчали щеточкой над круглой, как яблоко, головой. Он бросил взгляд на кальян для курения марихуаны, стоящий перед ним на кофейном столике, и спросил:

– Наркоманы, что ли?

– Надоели мне тупицы, – сказал я, обращаясь к Энджи.