В Питер вернутся не все

«Травка» пошла на десерт. И вот мои первые робкие затяжки. И вдруг — сразу мне открылась радость. Мир словно распахнулся, расступился. Краски стали ярче, запахи — больше, вкуснее и аппетитнее. Секс (немедленно последовавший за косячком) оказался куда более жгучим и неутомимым, чем повседневно. Партнерша в постели показалась очаровательней и раскованней, чем все, кто был со мной раньше…

Короче, зацепило меня с первого же раза. Доктора потом говорили: такое случается чуть не с каждым третьим. И назавтра я уже хотел. Хотел повторить. Потому что жизнь вокруг стала казаться мне серой, унылой и блеклой. Бессмысленной… Ни о какой грядущей опасности я даже не задумывался. Какая там опасность! Травку все покуривают. И будущие президенты, и олимпийские чемпионы, и компьютерные магнаты. Поэтому на следующий день я уже не спонтанно курнул, а специально, целенаправленно раздобыл косяк, не забыв и о своей тогдашней девушке, — в столице, если деньги имеются, найти наркотики легче легкого. И снова все повторилось, даже сильнее вчерашнего: яркие краски, раздвинувшиеся границы, ослепительный секс…

Дальше рассказывать совсем уж противно, потому что пыльно, пошло, неинтересно. Большинство заранее уже примерно представляют мой дальнейший путь (кто-то читал агитационные брошюрки, другие идиоты, как я, познали на собственном опыте). Другое дело, что я дорогу в никуда прошагал стремительней, чем многие иные. Путь от первой затяжки канабисом до тяжелой героиновой зависимости я преодолел всего-то за год. Доктора потом объясняли сие особенной психофизиологической организацией моего организма. И я тогда еще, помнится, со жгучей обидой подумал: вот гады родители, предоставили мне все, и комфорт, и образование, и собственную любовь — не дали только простенькой вещицы: иммунитета к наркоте…

Разумеется, от матери с отцом я скрывал свое несчастное увлечение дольше, чем от кого бы то ни было. Но… Когда мне пришлось продать (за четверть цены) свою «эр-икс-семь», чтобы откупиться от ментов и чувака, которого я под кайфом сшиб на пешеходном переходе (слава богу, парень отделался лишь двумя открытыми переломами конечностей)… Когда папаша без предупреждения однажды заявился в мою квартиру и обнаружил шестерых спящих вповалку людей разного пола, а в жилье витал запах ханки и всюду были разбросаны шприцы…

Короче, родители немедленно приняли меры — денег и воли им хватало. Они тут же оформили мне в вузе академ и отправили на Мальту: сначала лечиться в заведении тюремного типа, а потом жить и работать в коммуне, где царили не менее драконовские порядки. Чистый концлагерь. Я никогда не забуду тамошние пытки: они заставляли переживать абстиненцию (проще говоря, ломку) «всухую», без вспомогательных препаратов. Просто привязывали к кровати за руки за ноги — а боль во всем теле была такая, что однажды я нечеловеческими усилиями отвязался и попытался разбить собственную башку о бетонную стену, однако тут набежали качки-санитары… Но я, типа, все испытания выдержал и за год очистился. На Мальту ко мне приезжали счастливые предки, млели, слушая обо мне благостные отзывы моих держиморд-воспитателей, и те разрешили забрать меня назад, в Москву.

Я восстановился в вузе и продолжал жить в своей квартире (только мама теперь переехала ко мне, а отец наезжал едва ли не каждый вечер). Началось существование обычного ботана. Даже на метро ездил и водил девушек в кофейни. Родители тщательно следили, чтобы в мои руки не попадали деньги, и когда мне, положим, давалась тысяча рублей пойти с девчонкой в кафе, они обязательно требовали потом предоставить им кассовый чек. Или предъявлять билеты в кино. Типа контроль: чтоб их несчастные рубли не пошли на наркоту.

Чего жаловаться! Так, конечно, можно было б существовать. Далеко не самое плохое бытье. Миллионы жителей России (и не только России) позавидуют. Молодой, забот никаких, только учись, количество денег на разумные нужды не ограничено. Но… во мне жила память. Как объяснить ее тем, кто не пробовал? Пожалуй, могу обрисовать с помощью одной аналогии — и то хромающей, как и любая аналогия на свете. Вот представьте: вы уже познали секс. Больше того: он всякий раз дает вам изысканное, восхитительное наслаждение. Вы вошли во вкус. Вы даже стали гурманом. И вдруг вам говорят: все, стоп. Больше нельзя. Никогда. Никак. Ни с девушкой, ни с женщиной, ни даже со старухой. И даже мастурбировать нельзя. Конец. Баста. Самая сладкая штука на свете запрещена — до самой смерти.