— Чего надо? — весьма нелюбезно спросил громила-актер.
— Волочковскую убили.
Полуянов внимательно отсматривал, как отреагирует на новость Кряжин. Да и новостью ли стало для него сообщение о смерти примы? На лице артиста отразились одновременно удивление и страх.
— Шутишь?! — угрожающе пробасил он.
— Какие тут шутки!
— Кто убил? Где? Когда?
Изумление пропало с лица актера, теперь на нем оставался написан только ужас — почти животный, нечеловеческий.
— Давай одевайся, — скомандовал журналист, — сейчас милиция придет.
Кряжин вдруг схватился за голову, прикрыл лицо своими огромными руками. Глухо и умоляюще проговорил:
— Это не я! Я не убивал!
Из-за того, что артист заслонил физиономию ладонями, Дима слышал его слова — несмотря на профессионально поставленную дикцию — не слишком хорошо. И совсем уж мало внятно прозвучал следующий то ли рык, то ли умоляющий всхлип Николы:
— Ну скажи мне, что это не я! Пожалуйста!
Реплика прозвучала по меньшей мере странно: сказать — ему, что не он — убил. Полуянов хладнокровно ответствовал:
— Милиция разберется. Одевайся.
Тут к журналисту подошел растерянный Старообрядцев, проговорил:
— Ковтуна нигде нет.
— А где ж он?
— Представления не имею.
Кряжин все еще маячил в дверях. Он отнял руки от лица, на его глазах набухали слезы.
— Ты не знаешь, где Ковтун? — быстро спросил его Дима.
— Откуда мне знать! — злобно бросил актер и рывком закрыл дверь перед носом у репортера.
— Пойду, тоже поищу, — бросил Полуянов главному оператору.
Заглянул в туалет — пусто. В курительном тамбуре — тоже никого. А вот дверь, ведущая в другие вагоны, оказалась не заперта. И журналист стал вспоминать — пока дымили там всей честной компанией, он ведь даже не посмотрел, на замке ли та. «Наверное, Ковтун ушел из вагона раньше, — подумал Дмитрий. — После перекура я стоял в коридоре, и мимо меня никто не проходил».
Полуянов вернулся из тамбура. Марьяна с Царевой о чем-то негромко беседовали, стоя неподалеку от туалета. Лица у обеих были растерянные, испуганные, недовольные. Полуянов последовательно осмотрел все подряд купе, даже собственное. Пусто. Лишь у себя поспешно одевается Никола Кряжин, приглаживает перед зеркалом волосы своими могучими пятернями.
Ни в рабочем тамбуре, ни во втором туалете, ни в служебных помещениях продюсера также не оказалось.
Проводница доложила:
— Ментов я вызвала, они скоро прибудут. А что ты ищешь?
— Не что, а кого. Ковтуна. Ты его не видела? — в этой ситуации они с Натальей как-то непроизвольно перешли на «ты».
— А кто это?
— Такой бледный, вертлявый молодой человек.
— А-а. Видела, но давно. Сразу, как ты ушел, он ко мне ввалился.
— Зачем?
— Да ерунду какую-то нес.
— Какую ерунду?
Наталья отвела глаза.
— Просил открыть ему купе… ну, то самое, где покойник лежит.
— Что-о? А зачем ему?!
— Он сказал, — усмехнулась Наталья, — что-то важное там оставил…
— Ни фига себе! — потер лоб журналист. — Почему ж ты раньше не сказала?
— А почему я должна тебе докладывать?
— И ты что, открыла ему дверь?
— Да нет, конечно! Тем более на ней пломба. Менты опечатали.
— А что Ковтун?
— Разозлился и ушел.
— А потом?
— Что потом? Я к себе ушла, и сморило меня…
Дима участливо и, как ему показалось, проницательно вопросил:
— И ты ничего не видела, не слышала?
— Ни грамма. Спала как убитая. Если б ты не разбудил, до Москвы б продрыхла. Сделать тебе кофейку? — душевно поинтересовалась женщина.
— Сделать, — кивнул журналист. — И лучше не растворимый, а свежесваренный. Двойной.
— Сейчас все будет.
Поездные стражи порядка на сей раз выглядели менее зловредными. И нотки вежливости в их речах проскакивали, и даже почтительности. Особенно почему-то лично к Полуянову. Может, они прокачали его по своим ментовским каналам и убедились, что он тот, за кого себя выдает: спецкор отдела расследований центральных «Молодежных вестей», пишущий, в том числе, и на криминальные темы. А может, поверили (или проверили), что он в самом деле кадровика-генерала Васильева из центрального аппарата МВД хорошо знает.
Во всяком случае, когда Полуянов тихой сапой просочился вслед за представителями законности и правопорядка в купе убитой, старший по чину лишь покосился в его сторону и ничего не сказал. А младший пробурчал — впрочем, довольно миролюбиво: «А вы зачем здесь?» Полуянов отвечать не стал, лейтенант, старший по званию, тему посторонних на месте происшествия муссировать не начал, и журналист благополучно остался.