В Питер вернутся не все

Сержант щелкнул выключателем — мертвенный химический свет залил купе и лежащее на полу тело.

Лейтенант наклонился и дотронулся до шеи убитой, глубокомысленно бросил: «Смерть наступила около часа назад». Затем глянул на рану, из которой торчал нож. Присвистнул. Пробормотал:

— А ножик, похоже, аналогичный…

— Что и в первом убийстве? — переспросил сержант.

— Ага.

Полуянов похолодел. Ведь орудие первого убийства он завернул в полиэтилен и спрятал в своих вещах! Неужели преступник рылся в его сумке? И отыскал нож? И снова использовал? Но как такое может быть? Ведь о том, что инструмент смерти — у Димы, знала одна только Волочковская. Она сама сказала убийце, где найти нож, чтобы ее прикончить? Да нет, бред какой-то…

Тут вдруг лейтенант искоса глянул на торчащего в дверях Полуянова и строго вопросил, но не его, а подчиненного:

— Товарищ сержант, почему на месте происшествия находятся посторонние?

— Я не посторонний, — быстро ответил за сержанта журналист, — я понятой.

— Понятых нам не надо. Осмотра места происшествия и других следственных действий сейчас производиться не будет, — изрек лейтеха, — поэтому попрошу вас освободить помещение.

— А когда будут производиться следственные действия? — поинтересовался Дима. Он почувствовал, что, несмотря на напускную строгость, отношение к нему милицейских потеплело и он может позволить себе с ними определенные вольности.

— Как только, так сразу, — буркнул сержант.

— Нас в Москве уже ждут, — ответствовал лейтенант любезнее. — Следователи, криминалисты, опера. Они и протоколы писать будут, и допрашивать — вас и друзей ваших. А наше дело маленькое: обеспечить до прибытия в столицу сохранность места происшествия. И не допустить исчезновения группы лиц, следующих в одном вагоне с убитым… Точнее, теперь уже с двумя убитыми. Потому что данная группа лиц, то есть все вы, представляет собой одновременно и свидетелей, и подозреваемых.

— Знаете, я тут выяснил, что один из будущих свидетелей пропал из вагона.

— Пропал? Ну, далеко он не уйдет, — усмехнулся старший по званию. — На таком ходу даже если вдруг спрыгнул — все равно убился.

— Вы так легко это дело товарищам из Москвы оставляете… — посетовал журналист.

Лейтенант пожал плечами.

— У них своя работа, у нас — своя.

— Неужели вам самим не хочется найти и изобличить убийцу? — воскликнул журналист.

Реакция юного милиционера, Дениса Евграфова, на Димино восклицание оказалась неоднозначной. Он вроде бы и усмехнулся снисходительно — как умудренный опытом человек ухмыляется, слыша явное мальчишество, но, с другой стороны, слегка покраснел — шеей, подбородком… Краснеющий милиционер (именно краснеющий, а не налитый краснотой от неумеренного потребления горячительных напитков и нездорового образа жизни) — вообще какое-то чудо природы, и Полуянов им даже залюбовался. К тому ж смущение стража порядка свидетельствовало: да, конечно, парню хотелось — и совсем не так давно, в своих юношеских мечтах, — быть как Шерлок Холмс или хотя бы менты из телевизора…

Заметив слабину, журналист стал давить:

— К тому же круг подозреваемых явно узок. Три, максимум пять человек. Убийца не профессионал и интеллигент. Всего-то надо: прижать его, допросить и расколоть!

— Да ты не торопись, — ухмыльнувшись, чуть не по-отечески молвил юный милиционер, — и тебя скоро допросят, и всех прочих. Специально обученные люди, по всем правилам, под протокол.

— А я бы, на вашем месте, попробовал раскрыть преступление по горячим следам! — не сдавался Полуянов.

— Ладно, все, журналист, — нахмурился лейтенантик. — И, правда, покинь помещение. Иди в свое купе и ожидай.

Дима почувствовал, что несмотря на внешне негативную реакцию, его уговоры пали на благодатную почву. Может, они дадут всходы? Впрочем, редкий гражданский человек может похвастаться, что имеет на милиционеров влияние.

Полуянов вышел из купе убитой. В коридоре вчетвером, с опрокинутыми лицами, стояли все те, кто остался от некогда сплоченной киношной тусовки: Марьяна, Кряжин, Царева, Старообрядцев. Они о чем-то вполголоса между собой разговаривали. Проводница крутилась у титана, явно пытаясь подслушать, о чем толкуют пассажиры. «А ведь кто-то из них пятерых — убийца, — грустно подумал репортер. — Ах, да, еще же есть Ковтун».

— Дима, я сделала кофе! — выкрикнула со своего места проводница.