Человек из Санкт-Петербурга

– Чепуха. Тебе никакая опасность не грозит, а Шарлота просто глупая девчонка. А меня будут охранять.

Он погладил ее бедра. Корсета на ней не было, и он ощутил тепло ее тела. Ему захотелось предаться с ней любви, прямо сейчас, при свете дня. Такого у них обычно не бывало.

Он поцеловал ее рот. Она тесно прижалась к нему, и он понял, что и ей тоже хотелось любовной ласки. Такого с ней он не мог припомнить. Взглянул на дверь, собираясь запереть ее. Взглянул на жену, увидел едва заметный кивок головы. По щеке ее скатывалась слезинка. Уолден пошел к двери.

Раздался стук.

– Черт побери! – тихо выругался Уолден.

Отвернувшись от двери, Лидия приложила к глазам платок. В комнату вошел Причард.

– Прошу прощения, милорд. Срочное телефонное сообщение от мистера Безиля Томсона. Они напали на след этого Феликса. Если вы желаете присутствовать при задержании, мистер Томсон через три минуты заедет за вами.

– Подай мне пальто и шляпу, – велел ему Уолден.

Глава 10

Когда Феликс утром вышел за газетой, ему показалось, что куда бы он не глянул, повсюду было полным-полно детей. Во дворе группа девчушек изображала что-то, напевая и пританцовывая. Мальчишки играли в крикет, начертив ворота мелом на стене и используя подгнившую деревянную планку в качестве биты. Более старшие ребята развозили что-то по улицам, толкая перед собой ручные тележки. Газету он купил у девочки-подростка. Когда возвращался в свою комнатушку, дорогу ему загородил голый малыш, ползущий по ступенькам. Ребенок, это была девочка, неуклюже покачнулся и начал падать навзничь. Феликс подхватил ее и поставил ножками на лестничную площадку. Из открытой двери появилась мать малышки, бледная молодая женщина с сальными волосами, беременная вторым младенцем. Подхватив девочку, она вновь скрылась с ней в комнате, бросив перед этим на Феликса подозрительный взгляд.

Всякий раз, когда он задумывался над тем, каким же образом ему выудить у Шарлотты сведения о местопребывании Орлова, он словно натыкался на какую-то непреодолимую стену в своем сознании. То ему представлялось, что с помощью хитрости он разузнает это как бы невзначай, так что сама Шарлотта даже не догадывается о том, что выдает ему тайну; то воображал, что придумает какую-нибудь небылицу вроде той, что наплел Лидии; либо прямо скажет Шарлотте, что собирается убить Орлова. Но всякий раз он внутренне отшатывался от любой из этих сцен.

Но стоило ему задуматься над тем, что поставлено на карту, как все его переживания казались ему неуместными. У него был шанс спасти миллионы жизней, и возможно, зажечь искру Русской Революции, а он мучается из-за того, что придется солгать какой-то девушке из высшего класса! Ведь ей самой он не собирался причинять никакого вреда, а лишь использовать, обманув ее доверие, доверие своей собственной, только что обретенной дочери...

Чтобы занять чем-то руки, он начал приготовлять бомбу из уже имевшегося у него динамита. Для этого засунул пропитанную нитроглицерином ветошь в треснувшую фарфоровую вазу. Теперь надо было подумать о детонаторе. Одной лишь подожженной бумаги могло быть недостаточно. Он воткнул в ветошь полдюжины спичек таким образом, что наружу торчали одни красные головки. Когда он это делал, руки у него непрестанно дрожали.

Но мои руки никогда не дрожат.

Что со мной происходит?

Свернув конусом кусок газеты, он воткнул его в самую середку спичечных головок, а потом связал их все веревочкой. При этом ему с трудом удалось сделать узелок.

В газете «Таймс» он очень внимательно прочитал все международные новости, борясь с напыщенностью английских фраз. Сам он был более или менее уверен, что войны не миновать, но ему необходимы были точные сведения. Он не стал бы переживать, если бы, убив никчемного прожигателя жизни вроде Орлова, затем узнал, что все оказалось попусту. Но попусту губить его отношения с Шарлоттой.

Отношения? Какие отношения?

Ты прекрасно знаешь, какие.

Пока он читал «Таймс», у него разболелась голова. Шрифт в газете был слишком мелким, а в комнате довольно темно. Газета была ужасно консервативной – ее стоило бы взорвать.

Его охватило желание вновь увидеть Шарлотту.

Тут же на лестнице послышалось шарканье ног и в дверь комнаты постучались.

– Войдите, – не подумав, сказал Феликс. Кашляя, вошел смотритель.

– Доброе утро.

– Доброе утро, мистер Прайс.