Муха в самолете

С тех пор Андрей Архипович ведет трезвый образ жизни, и до недавнего времени ему вполне хватало пенсии. Веревкино тихо умирало, в конце концов в нем остались три семьи и Кутякин. Было принято решение на месте деревни строить коттеджный поселок, коренных жителей переселили в городок Юрск, а вот с Андреем Архиповичем вышла незадача. Собственно говоря, в чем загвоздка, не понял и сам Кутякин. Вроде он оказался не прописан в избе и не имел прав на новую жилплощадь. Отчего так случилось, бывший актер не знал, но он остался единственным обитателем скончавшегося Веревкина. Другой бы пенсионер на его месте поднял бучу, принялся бегать по начальству, орать:

– С ума посходили! Я тут большую часть жизни провел и работал, на трудовую книжку гляньте, да и пенсию мне платят, значит, с документами полный порядок! Застройщики жулики, решили на мне сэкономить.

В конце концов, не добившись правды в кабинетах у начальства, любой бы человек объявил голодовку, разбил палатку у входа в здание правительства Московской области, водрузил рядом плакат, типа: «Чиновники – воры, отняли жилье у ветерана», и добился бы своего. Но Андрей Архипович не был бойцом, все бытовые проблемы ранее решала Нюра, муж только рассуждал на умные темы и давал жене советы. Поэтому сейчас Кутякин живет в избушке рядом с бытовкой строителей, он даже сумел найти некую выгоду в своем нынешнем положении.

– За свет я не плачу, – деловито объяснял Андрей Архипович, – мне рабочие провод бросили, от линии. Вот газа нет, но и на керосинке можно кашу варить, а мыться я в баню хожу, в Овсянкино.

– Какое безобразие, – пришла я в негодование, выслушав его историю, – вас попросту обманули! Вернусь в город и попробую вам помочь, у меня есть друзья среди журналистов!

– Спасибо, конечно, – кивнул Андрей Архипович, – только отсюда уезжать не хочется, здесь могилка Нюры, недалеко, на кладбище в Овсянкине. Это местечко никогда не снесут, там зона для преступниц, женщины срок сидят. Многие овсянкинцы в лагере работают, у них и магазин, и церковь, и клуб есть. Мне б туда перебраться, только никто не пустит, отправят в Юрск, а он запредельно далеко. И как мне с Нюрой тогда видеться? Раз в году только соберусь. Нет, уж лучше тут.

– Что же с вами будет, когда построят поселок? – осторожно спросила я.

Андрей Архипович погладил свою бороду.

– Ну так сразу он не образуется, года два-три небось пройдет. Может, уж к тому времени я вместе с Нюрой окажусь, а коли суждено будет еще землю топтать, тут и останусь. Я никому не помеха, ведь правда? Живу в избушке, к богатым людям не полезу.

Голубые, простодушные глаза Кутякина уставились на меня. Я поежилась, ну как сообщить этому состарившемуся, но так и не успевшему повзрослеть ребенку правду: обеспеченные граждане, пожелавшие приобрести дом в лесу, подальше от любопытных глаз, никогда не потерпят около въезда в элитный поселок избушку-развалюшку с бомжеватого вида старичком. Да Кутякина просто пристрелят, чтобы не путался под ногами.

– Ну и как вам моя история? – вдруг спросил Андрей Архипович.

Я опять вздохнула, интересно, конечно, какие коленца выделывает чужая судьба, но, увы, мне это повествование ничем не помогло!

Кутякин внимательно посмотрел на меня и продолжил:

– Следовательно, вы не знаете, что за тайна была у Луизы?

– Вы с ней были знакомы?

Андрей Архипович усмехнулся в бороду:

– Наш с женой дом стоит на прежнем месте, справа Малова обитала, слева Луиза, Раиса и их мать, та два раза замуж выходила. Все очень прилично, достойная женщина, директором школы состояла. Луиза с Ириной крепко дружили, я еще застал их до того, как они в город подались.

Ну а потом жизнь всех разметала. Луиза в город уехала вслед за Ирой Маловой, та первой на учебу подалась, но затем, правда, вернулась и вновь в Веревкине осела, ее тут уважали, работящая женщина, все было – и огород, и дом, и скотина. Ее даже не осудили, когда она ребенка незнамо от кого родила, поговаривали, что у Ирины в Москве любовник есть, вроде девочка от него, дескать, и имя мужчина сам ей придумал, очень уж оно заковыристое, не нашенское. Я его и произнести не могу! Вер… бер… лим… дер… Господь с ним! Да и одета девочка всегда была хорошо, не по-колхозному, Ирина ее баловала. Раз в месяц в столицу каталась и назад с полными руками возвращалась: игрушки, платья, сладости. Вот оттого наши бабы и считали, что она любовника-москвича имеет. Только, я думаю, дело иначе обстояло. Луиза подруге помогала, она ей ближе сестры была, да… вот так… вот так… Что же касается чужой тайны, то… э… э…