Тихая гавань

– Ну как, не забыли захватить шлепанцы? – чуть ли не с порога спросил Мэтт у Пип. Та радостно закивала в ответ. – И я тоже, – объявил он.

Сразу развеселившись, они натянули на ноги мохнатые тапочки и уселись у огня.

Мэтт включил музыку. Очень скоро появились и Роберт с Ванессой. Офелии они понравились с первого взгляда, а улыбка на лице дочки подсказала ей, что и та рада встрече с ними. Ванесса моментально подружилась с Пип, а когда она смотрела на ее мать, в глазах девушки читалось искреннее и неподдельное восхищение.

Деликатность и изящество, с которыми держалась Офелия, произвели на нее приятное впечатление. К тому же ее окружала аура доброты, которую просто невозможно было не почувствовать. В ней замечалось много общего с Мэттом, и Ванесса не упустила случая сказать об этом отцу, когда они вдвоем накрывали на стол, а Офелия с Пип, поднявшись к себе, разбирали вещи.

– Теперь я понимаю, почему она тебе понравилась. Знаешь, она и в самом деле очень славная, честное слово. Только печальная, даже когда улыбается. Как обиженный ребенок – сразу хочется обнять ее и утешить, верно? – То же самое не раз приходило в голову и ему. – И Пип мне сразу понравилась! А какая она хорошенькая, ты заметил?

К вечеру девочки, несмотря на разницу в возрасте, уже стали настоящими подругами. Ванесса снизошла даже до того, что предложила Пип перебраться к ней в комнату, и та чуть не запрыгала от радости и восторга. Она уже была без ума от Ванессы. Какая она необыкновенная, замечательная и к тому же красавица, без умолку трещала она, торопливо натягивая пижаму. Офелия молча улыбалась.

Когда молодежь разошлась, Офелия с Мэттом еще долго сидели у огня, пока в камине не остались одни только угли. Они говорили и не могли наговориться: о музыке и о живописи, о политике и детях, о родителях, о картинах Мэтта и своих планах на будущее. Они говорили о людях, которых знали, и о собаках, с которыми играли, когда были еще детьми. В своем неосознанном стремлении узнать друг о друге как можно больше они ничего не скрывали. Уже попрощавшись, они потянулись друг к другу, губы их слились в поцелуе, и оба почувствовали, как им не хочется расставаться. Их прошлое и будущее, их мысли и чувства, все, чем они так щедро делились друг с другом, связывали их новыми, прочными узами.

На следующее утро они вышли из дома большой компанией и вскоре ждали своей очереди возле одного из подъемников. Правда, Роберт очень скоро убежал, присоединившись к компании своих приятелей по колледжу, с которыми неожиданно столкнулся нос к носу, Ванесса взялась опекать Пип, а Мэтт предложил остаться с Офелией.

– Не стоит вам портить удовольствие из-за меня, – запротестовала она.

На Офелии был старый лыжный костюм, который она купила сто лет назад, но даже в нем она умудрялась выглядеть элегантно. На голову она натянула шапку из какого-то неизвестного пушистого меха, и Мэтт не мог оторвать от нее глаз. Смеясь, Офелия уверяла, что при ее умении держаться на лыжах новый лыжный костюм просто ни к чему.

– Никакого удовольствия вы мне не портите, – уверял ее Мэтт. – Между прочим, я уже лет пять не стоял на лыжах. И сейчас приехал только из-за детей. Так что не известно еще, кто кому оказывает услугу.

Впрочем, как вскоре выяснилось, на лыжах они держались почти одинаково и прекрасно провели утро, катаясь с пологих горок. Ничего другого они и не хотели.

Поближе к обеду Офелия с Мэттом отыскали уютный ресторанчик и устроились там в ожидании детей, которые появились очень скоро с раскрасневшимися от мороза и удовольствия лицами. Пип сияла, Ванесса тоже улыбалась. Она успела познакомиться с какими-то довольно приятными молодыми людьми, и они катались большой компанией. Впрочем, для нее это было всего лишь забавным приключением, не больше. Ванесса, к счастью, не унаследовала от матери ее тягу к представителям противоположного пола.

Молодежь, перекусив, снова умчалась кататься, а Мэтт с Офелией, присмотрев долгий, пологий спуск, отправились туда. Вскоре повалил снег, и они решили, что пора возвращаться домой. Включив музыку, Мэтт принялся разводить в камине огонь, а Офелия приготовила горячий пунш с ромом. Устроившись на диване с книгами и газетами, они потягивали маленькими глотками обжигающе-горячий пунш, время от времени улыбаясь друг другу. Офелия не переставала удивляться, до чего ей всегда легко и просто рядом с Мэттом. С Тедом было не так. Он вечно требовал к себе внимания, всегда выражал недовольство и постоянно дергал ее по всякому поводу. Разница между ними просто очевидна. С Мэттом их связывало глубокое взаимное уважение, какое-то внутреннее спокойствие, свойственное их натуре, и тщательно скрываемая страсть. И что самое главное, они были друзьями.