Бойся своих желаний

Наконец он брякнул последний раз по струнам и прикрыл их ладонью.

– Ну, и чего тебе от меня надо? – спросил высокомерно, словно был большим начальником, а она – назойливым просителем.

– Ничего. Кроме того, чтоб ты знал: ты – родной отец ребенка.

– Ты уверена?

– Пш-шел ты в баню, Миша, – она в ярости вскочила со стула.

– Могу помочь тебе деньгами.

– Лучше штаны себе купи, дебил!

– Ты же сама меня всегда их снять просила, – глумливо ответствовал он.

И тогда Джулия, не помня себя от злости, схватила лежавшую на его пузе гитару – Мишель не успел помешать ей, – взялась за гриф всеми десятью пальцами и обрушила инструмент на железную спинку кровати. Гитара хрястнула, жалобно зазвенела. Парень прикрыл лицо и вжал голову в плечи – испугался, что второй удар последует по его черепушке.

Изломанная гитара полетела в угол, а Юля припечатала:

– Чтоб ты сдох! – И вышла из комнаты.

После того визита Джулия настоятельно стала думать о том, как ей повторить подвиг любимой мамочки – в срочном порядке выйти замуж, пока еще пузо на нос не полезло. Кандидатура подходящая имелась – Евгений. И насколько Мишель по всем статьям был плох (однако у него было единственное достоинство: ее к нему тянуло), настолько многолетний Юлин ухажер имел в противовес ему полный набор плюсов: умен, трудолюбив, честолюбив, на хорошем счету у начальства, делает карьеру – и лишь один минус: он был ей не люб. Но, с другой стороны, что такое любовь? Эфемерное чувство. Она, как известно, приходит и уходит – а кушать хочется всегда. Ведь ее папочка покойный, великий хоккеист Валерий Монин, кажется, так и не узнал, что Юля – не родная его дочь. Евгений тоже может до конца своих дней оставаться в неведении, что он воспитывает чужого ребенка.

Юля никогда раньше не думала, что способна на такую рассудочность. Еще полгода назад она бы назвала ее подлой. А вот теперь, глянь-ка!.. Наверное, обязательства перед будущим младенцем делают принципы более эластичными.

Евгений, правда, сдержал свое обещание – то самое, что дал на морском берегу. Юля его отвергла – и он, вернувшись в Москву, перестал появляться и звонить. В чем, в чем, а в гордости ему не откажешь.

И снова, уже второй раз на протяжении недели, она сделала шаг первой.

Едва только дверь его квартиры открылась – Джулия поняла, что она напрасно сюда приехала. Потому что отворила ей не кто иная, как сволочь Жанка, с которой Евгений коротал время – пережидая (по его словам), покуда Юля отлюбит своего Мишеля. И вот теперь эта неразборчивая грымза стояла на пороге, как полновластная хозяйка, что подчеркивал халатик, а также яростное блистание толстого обручального кольца на безымянном пальце правой руки.

– Заходи! – пропела Жанна.

Она, разумеется, узнала гостью и не могла не ведать, какие чувства питал к ней муж, и теперь явно возмечтала насладиться торжеством по полной программе. Тут бы Джулии развернуться и уйти – но проклятое любопытство и приступ безволия заставили ее принять приглашение, скинуть плащ и сапоги, покорно надеть тапки и проследовать вслед за Жанкой на шестиметровую кухоньку.

– Тебе, конечно, Женя снова понадобился? – подъелдыкнула Жанна. – Должна тебя огорчить: его нет в Москве. Хочешь чаю?

– Нет, спасибо.

– Может, водочки?

– А где Евгений? – вопросом на вопрос ответствовала Джулия.

– В Париже, – с торжеством объявила хозяйка.

– А что ж ты не с ним?

– Пока не положено. В следующий раз.

– Квартиру сторожишь?

– Ну, мы уже в кооператив вступили, скоро заселение, трехкомнатная, кухня десять метров, в доме улучшенной планировки, в Крылатском.

– Поздравляю. Значит, ты его пока у себя прописала? – уколола Юля Жанку. Глаза у той дернулись.

– Ты думаешь, все вокруг такие, как ты? – прошипела она. – На квартиры пятикомнатные мужиков ловят? Мы жилье, между прочим, снимаем.

– Ох, Жанка, брось собачиться, – вздохнула гостья. – Ты уже победила. Я пойду. А ты Евгению, когда он из своего Парижа вернется, расскажи, что я заходила. Пусть он мне позвонит. – И по лицу соперницы поняла, что ничего та, конечно же, не передаст и никуда Евгений, как следствие, звонить не будет.

На третьем месяце беременности Юля осталась совсем одна – без мамы, папы и хотя бы потенциального кандидата в будущие отцы. Только она сама, да еще бабушка с дедушкой. Юная девушка и двое пожилых людей – вот и все наличные силы для противоборства судьбе.