Обаятельная Вера

Конечно, она услышала интимные нотки в смехе Зульфии. Разумеется, поняла, что Марков не случайно оказался с Зулей наедине – эти двое выглядели так, словно были давно знакомы. Было ли что-то между ними? Этого Вера знать не могла. Но подозрения уже начали мучить ее. Видимо, в карме каждого человека заложено движение по спирали: история повторяется. Сначала муж ушел от нее к ее же студентке, теперь человек, которого она полюбила, положил глаз на ее аспирантку. Что за жестокая ирония судьбы? А главное, как и с Алсу, с Зулей придется общаться. Разве могла Вера подумать, что роль «доброй тетушки» пригодится ей в жизни еще раз?

Марков. Он же умный человек. Не может не понимать, что заигрывания с Зулей – это игра в русскую рулетку. Ревность высокого чина бывает опасна для жизни.

Вера подумала, что у ее собственной ревности очень странная форма: не было ни ярости, ни злости. Только невыносимая горечь и такая страшная боль, словно из нее вырезали кусок сердца. Хорошо бы именно тот, в котором поселилась любовь к Маркову – болезненная и уже никому не нужная.

В четверг к институту подъехал водитель на черном «Мерседесе» – выскочил, распахнул перед Верой Александровной дверцу, – и она отправилась к Зуле.

Забавно, во что «слуги народа» превратили этот мир: все перевернули с ног на голову. Сейчас Вера ощущала себя не профессором, а гувернанткой, которую везут к капризному ребенку. С той только разницей, что ей никто не собирался платить. Зачем она согласилась на этот визит? Гораздо разумнее было бы вызвать Зульфию на кафедру – пусть бы увидела, как трудится и живет народ. Но нет. Вмешалось любопытство: Вере стало вдруг интересно, в каких условиях обитают сильные мира сего. И очень скоро любопытство ее было удовлетворено.

Особняк Абсолямовых оказался похож на дворец, чудом перебравшийся в Россию из Италии. Эпоха позднего Возрождения: колонны, полуколонны, огромные лоджии, купола. Сооружение было громадным. Вера вспомнила центральный Дворец пионеров, в котором часто бывала в детстве. Тот в подметки не годился воздвигнутому среди сосен сооружению: ни по размерам, ни по богатству и роскоши.

Профессора, привыкшую созерцать стены своей квартиры с выцветшими бумажными обоями, вели по музейным залам и коридорам: мрамор, позолота, лепнина. А она вспоминала, как в прошлом году кафедряне собирались у Тамары Львовны, заведующей. Старая хрущевская квартира, в которой было не развернуться, давно требовала ремонта. Узкая, как пенал, комната служила спальней, а квадратная, проходная – гостиной. Печать бедности лежала на всем: синтетических занавесках, истертом диване, мебели, купленной еще в советские времена. Понятно, что Тамаре Львовне не повезло с мужем – не добытчик, не карьерист: последние двадцать лет жизни он провел за письменным столом в сочинении политических трактатов об устройстве государства Российского. Ругал власть и коррупцию, шерстил мнимую демократию, сетовал на разруху в производстве и сельском хозяйстве, приводил в пример Сталина. Разумеется, трактаты так и оставались неизданными, а Тамара Львовна вынуждена была набирать немыслимое количество частных учеников, чтобы прокормить «тунеядца». Тоже, между прочим, доктора наук и в прошлом преподавателя философии.

Горничная, провожавшая Веру, свернула в левое крыло дворца и наконец распахнула перед гостьей дверь в библиотеку. Зуля весело выпорхнула Вере навстречу. Красивое лицо, роскошные волосы – уже не белого, а естественного каштанового цвета (так ей было гораздо лучше), отличная фигура, мягко очерченная складками шикарного домашнего платья. Если Марков действительно заинтересовался Зулей, то выйти победительницей в сравнении с ней у Веры не было ни единого шанса. Любовь? Доброта? Всепрощение? Все это прекрасно звучит, но не имеет в современном мире ни малейшего действия.

– Как доехали?

– Отлично.

– Чай, кофе? – Вера отрицательно мотнула головой. – Тогда к делу!

С того дня каждый четверг профессор Орлова переносилась на черном «Мерседесе» из реальности в сказку и превращалась в почетную гостью замка. Надо сказать, ощущение «гувернантки» быстро пропало – Зуля умела быть почтительной и благодарной, если хотела того.

Конечно, как и у каждого человека, давно окончившего вуз, в знаниях Абсолямовой хватало пробелов. Можно было закрыть на это глаза и заняться непосредственно диссертацией, но Вера Александровна предпочла начать с ликвидации «черных дыр». Она составила громадный список литературы, привезла учебники и каждый раз давала Зуле внушительное домашнее задание. И могла быть уверена, что к следующей встрече все будет выполнено и прочитано. Зульфия оказалась отнюдь не кисейной барышней, а настоящим танком, готовым, невзирая на трудности и препятствия, двигаться вперед – к цели.