Crysis. Легион

— И что, доктор Голд? — прерывает его полковник.

— Полковник, дело в спорах! Разве я не говорил раньше? Смотрите! — Голд тычет пальцем, и почему-то ясно: в Н-2 тычет, а отнюдь не в лежащее внутри мясо! — Этот артефакт может взаимодействовать со спорами!

Вокруг вповалку — раненые и мертвые, а теми, кто еще держится на ногах, нужно управлять. Но я замечаю в глазах полковника крохотную искорку интереса. Барклай готов выслушать.

— Может быть, споры — вовсе не биологическое оружие! — вываливает Голд, — Во всяком случае, не только биологическое оружие, как мы его понимаем. Если в логах Н-2 ничего не напутано, споры — это вроде мобильной экосистемы. Нет, чепуха — это внешняя иммунная система. Проще говоря, она делает местность благоприятной для цефов. Конечно, уничтожает и потенциально опасную макрофауну…

— Да уж, да уж, — бормочет Барклай.

— Но к тому же, думаю, уничтожает всех микробов, несовместимых с биологией цефов.

— Война миров, — замечает полковник вполголоса.

— А? — Голд моргает растерянно.

— Это роман девятнадцатого столетия, — поясняет Барклай, — Марсиане вторгаются на Землю, надирают нам задницу, а затем поголовно вымирают от обыкновенного гриппа. Иммунитета нет — и все. А цефы гнездились рядом с нами куда дольше, чем мы думали. Возможно, бесхребетные прочитали «Войну миров».

— Да-да, конечно, — поддакивает растерянный; Голд. Военные шишки, читающие фантастику девятнадцатого столетия, не совсем укладываются в его картину мира. Но бравый доктор недолго мусолит непонятное — через секунду вдохновение на месте и красноречие опять бьет фонтаном: — Споры — часть сложной метасистемы, а Н-2 спроектирован на основе технологии, предназначенной взаимодействовать с этой метасистемой, и потому мы можем, мы можем… — Замирает, подыскивая слова, и вдруг выпаливает: — Это как гомонасилие у мух-скорпионниц!

В радиусе десяти метров вокруг нас все умолкают. Даже раненые перестают стонать.

— Прошу прощения, — выговаривает Барклай после мгновенного замешательства. — Если не ошибаюсь, вы сказали…

Но Голда уже не унять.

— Насекомые есть такие, мухи-скорпионницы! — тараторит он, — Иногда самец насилует другого самца, просто протыкает ему брюшко и эякулирует внутрь. Называется это «травматическим осеменением».

Не знаю, какие мои части отстрелили цефы и какие пошли в расход на ремонт оставшегося, но точно знаю: яйца мои в целости и сохранности, потому что от таких рассказов они леденеют и хочется их понадежней прикрыть.

— Но что здорово: на самом-то деле, это очень неплохая репродуктивная стратегия! Чужая сперма не болтается попусту, она активно выискивает гонады, проникает в тестикулы, и когда виктимизированный самец таки находит самку и совокупляется с ней, он впрыскивает чужую сперму! Размножение через посредника, использование чужой мобильности для разнесения своего генетического кода!

Барклай усмехается.

— Предлагаете использовать их башни против них же?

— Почему бы и нет? В конце-то концов, все мы из мяса сделаны!

Барклай глядит на меня, отворачивается.

— Полковник, проблема вот в чем: комбинезон еще не готов, — вещает Голд. — Согласно логам, Про- ро… Э-э, Алькатрас уже пытался сегодня взаимодействовать с цефовской техникой, но протокол обмена оборвался. Система Н-2 пытается состряпать протокол входа как может, но без помощи она может немногое. Комбинезону нужен Харгрив, и нам нужен Харгрив. Он на три шага впереди нас и всегда был. Вот эта штуковина, — Голд машет украденным сканером, — не более чем ректальный термометр по сравнению с необходимой нам аппаратурой. В «Призме» — первокласснейший, уникальный госпиталь. Там оборудование, какого на нашей планете нигде больше не найдешь, там приборы, построенные специально для Н-2. Нам нужно войти в «Призму», взять штурмом, если потребуется, и если Джейк не захочет сотрудничать… думаю, в вашем штате есть специалисты по допросам.

Вот она, соломинка, протянутая утопающему, вот оазис, сверкнувший между барханами. Барклай не из тех, кто фантазии предпочитает удостоверенным фактам, но всем так нужны хорошие новости! На пару мгновений показалось: все, согласится.

Но полковник смотрит на толпы гражданских вокруг — под его, полковника, защитой, — на разномастную солдатню, на хлипкие проволочки и резинки, какими собрана воедино барклаевская команда, и я точно знаю, что именно крутится в его голове, какой урок из «Сто и одной стратегии» всплыл в его памяти: «Никогда не дерись на два фронта!» Оазис был всего лишь миражом.