Убийство Роджера Экройда

— Вы думаете, он отправился в Ливерпуль? — спросил Пуаро.

— Не исключено. Звонок со станции за три минуты до отхода ливерпульского экспресса должен же что-нибудь означать?

— Да, если он не был сделан с целью сбить нас с толку.

— Это мысль! — с жаром воскликнул инспектор.

— Вы так объясняете этот звонок?

— Мой друг, — серьезно сказал Пуаро, — я не знаю. Но вот что я думаю: разгадав этот звонок, мы разгадаем убийство.

— Вы и раньше это говорили.

Я с любопытством посмотрел на Пуаро. Он кивнул.

— Снова и снова возвращаюсь я к этому звонку, — буркнул он.

— А мне разговоры о звонке кажутся нелепыми, — сказал я.

— Я бы не стал заходить так далеко, — запротестовал инспектор, — но должен признаться, что, по-моему, месье Пуаро придает чрезмерное значение этому звонку. У нас есть данные поинтереснее — отпечатки пальцев на кинжале, например.

В речи Пуаро вдруг резко проявился иностранец, как это случалось с ним всякий раз, когда он волновался.

— Месье инспектор, — сказал он, — берегитесь тупой… Comment dire?^[5] — маленькой улицы, которая никуда не ведет.

Инспектор Рэглан уставился на него в недоумении, но я был догадливее.

— Тупика, хотите вы сказать?

— Да, да, тупой улицы, которая никуда не ведет. Эти отпечатки — они тоже могут никуда не вести.

— Не вижу, как это может быть, — ответил инспектор.

— Вы намекаете, что они фальшивые? Я о таких случаях читал, хотя на практике с этим не сталкивался. Но фальшивые или настоящие — они все-таки должны нас куда-нибудь привести!

Пуаро в ответ только развел руками.

Инспектор затем показал нам увеличенные снимки этих отпечатков и погрузился в технические объяснения петель и дуг.

— Признайте же, — сказал он, раздраженный рассеянным видом, с каким слушал его Пуаро, — что это чьи-то отпечатки, оставленные кем-то, кто был в доме в тот вечер. Я снял отпечатки у всех живущих в доме, начиная с миссис Экройд и кончая судомойкой, и ни одни из них не совпадают.

— Вы снимали отпечатки и у меня, — заметил я сухо.

— Ну да. И ни одни из отпечатков ничего не дали. Таким образом, остаются две альтернативы: Ральф Пейтен или ваш таинственный незнакомец, доктор. Когда мы доберемся до этой пары…

— Будет потеряно драгоценное время, — перебил Пуаро.

— Я вас не понимаю, месье Пуаро.

— Вы уверены, что вы сняли отпечатки у всех в доме, месье инспектор?

— Конечно.

— У всех без исключения?

— Решительно у всех.

— У живых и мертвых?

Инспектор не сразу понял, потом сказал с расстановкой:

— Вы думаете?

— Да, я думаю, — самодовольно сказал Пуаро, — что эти отпечатки на кинжале принадлежат самому мистеру Экройду. Проверьте! Тело еще не захоронено.

— Но почему? Вы же не предполагаете самоубийства?

— О нет. Убийца был в перчатках или завернул рукоятку во что-нибудь. Нанеся удар, он взял руку своей жертвы и прижал пальцы к рукоятке кинжала.

— Но для чего?

— Чтобы еще больше запутать это запутанное дело, — пожал плечами Пуаро.

— Ну я этим займусь. Но что подало вам такую мысль?

— Когда вы были так любезны показать мне рукоятку с отпечатками пальцев — я, признаюсь, ничего не понимаю в петлях и дугах, — но мне положение этих отпечатков показалось несколько неестественным: я бы не так держал кинжал при ударе. А вот если закинуть руку через плечо за спину…

— Ну, — сказал инспектор, — это мысль. Да, я этим займусь, только не очень надейтесь, что это вам особенно поможет.

Он говорил любезно, но несколько снисходительно.

Когда он ушел, Пуаро посмотрел на меня смеющимися глазами.

— В следующий раз я постараюсь помнить о его самолюбии. Ну а теперь, что вы скажете о маленькой семейной встрече?

«Маленькая семейная встреча» произошла через полчаса в «Папоротниках»: во главе стола восседал Пуаро, словно председатель какого-то мрачного сборища. Слуг не было, так что нас оказалось шестеро: миссис Экройд, Флора, майор Блент, молодой Реймонд, Пуаро и я.

Когда все собрались, Пуаро встал и поклонился.

— Месье, медам, я попросил вас собраться с определенной целью. — Он помолчал.

— Для начала я хочу обратиться с горячей просьбой к мадемуазель Флоре. Вы, мадемуазель, помолвлены с капитаном Ральфом Пейтеном. Если он доверится кому-нибудь, то только вам. Умоляю вас, если вам известно его местопребывание, убедите его не скрываться больше. Минуточку, — остановил он Флору, которая хотела что-то сказать, — ничего не говорите, пока не подумаете хорошенько. Мадемуазель, с каждым днем его положение становится для него опаснее. Если бы он не скрылся, какими бы полными ни были улики против него, он мог бы дать им объяснение. Но его молчание, его бегство — что они означают? Только одно — признание вины. Мадемуазель, если вы действительно верите в его невиновность, убедите его вернуться, пока не поздно.

---

5 Как это говорится? (франц.)