Убийство Роджера Экройда

— Вот как? Мисс Ганнет заглянула попить чайку?

Мисс Ганнет — одна из наших главных разносчиц сплетен.

— Попробуй еще, — с невероятным самодовольством предложила Каролина.

Я пробовал еще и еще, перебирая одного за другим всех, кого Каролина числила в своей разведке, но каждую мою догадку сестра с торжествующим видом отметала в сторону, отрицательно покачивая головой. В конце концов, она по собственному почину выдала информацию.

— Заглянул месье Пуаро! Ну что ты об этом думаешь?

Я думал многое, но Каролине ничего не сказал, разумеется.

— Зачем он приходил?

— Повидаться со мной, конечно. Он сказал, что, будучи так близко знаком с моим братом, он взял на себя смелость познакомиться с его очаровательной сестрой… с твоей очаровательной сестрой… Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать.

— О чем же он говорил? — спросил я.

— Он рассказывал мне о себе и о раскрытых им преступлениях. Ты знаешь этого князя Павла Мавританского, того, который женился на танцовщице? Я недавно читала о ней очень интригующую статью в «Светском калейдоскопе». Там намекалось, что на самом деле — эта танцовщица — русская великая княжна. Так вот, месье Пуаро открыл тайну загадочного убийства, в котором они были запутаны. Князь Павел был исполнен благодарности.

— А булавку с изумрудом величиной с голубиное яйцо он ему подарил? — спросил я с издевкой.

— Об этом он ничего не говорил, а что?

— Ничего. Просто мне казалось, что так принято. Так, во всяком случае, бывает в детективных романах: у суперсыщика вся комната непременно усыпана рубинами, жемчужинами и изумрудами, полученными от благодарных клиентов королевской крови.

— Во всяком случае, очень интересно было слушать из его уст то, что рассказывается только в кулуарах, — самодовольно заметила моя сестра.

Я не мог не восхититься проницательностью месье Пуаро, который безошибочно выбрал из своей практики случай наиболее интересный для старой девы, живущей в деревне.

— А сообщил он тебе, действительно ли эта танцовщица — великая княжна? — осведомился я.

— Он не имел права, — внушительно ответила Каролина.

— И теперь, — заметил я, — он тебя купил на корню.

— Не будь вульгарен, Джеймс! Где ты набираешься подобных выражений?

— Скорее всего, от единственного звена, соединяющего меня с миром, — от моих пациентов. К сожалению, среди них нет особ королевской крови и таинственных танцовщиц.

— Ты стал очень раздражителен, Джеймс. Печень, верно, не в порядке. Прими-ка вечером пилюли.

Увидав меня в домашней обстановке, вы нипочем не догадались бы, что я — врач. Назначением всех лекарств — и себе и мне — занимается Каролина.

— К черту печень, — сказал я с досадой.

— А об убийстве Экройда вы что ж, не говорили совсем?

— Ну, разумеется, говорили, Джеймс. О чем еще у нас сейчас можно говорить? Мне удалось вправить месье Пуаро мозги по некоторым пунктам, и он был очень мне признателен. Сказал, что я — прирожденный детектив и у меня поразительная интуиция по части психических особенностей человеческой натуры. — Каролина была в эту минуту до удивления похожа на кошку, всласть налакавшуюся сливок. Казалось, она вот-вот замурлычет.

— Он очень много говорил о маленьких серых клеточках мозга и о том, как они работают. У него самого, сказал он, они в превосходном состоянии.

— Ну, еще бы, — ядовито заметил я. — Излишней скромностью он безусловно не страдает.

— Не люблю, когда ты говоришь пошлости, Джеймс. Месье Пуаро считает так: нужно как можно скорее разыскать Ральфа и убедить его, что он должен пойти и дать показания. Его исчезновение может произвести очень неблагоприятное впечатление на судебное расследование, говорит Пуаро.

— А ты ему что на это сказала?

— Я признала, что он прав, — важно отвечала Каролина. — И со своей стороны сообщила ему, какие здесь уже пошли толки.

— Каролина, — спросил я резко, — ты рассказала месье Пуаро о том, что ты тогда подслушала в лесу?

— Конечно рассказала, — с довольным видом объявила Каролина.

Я вскочил и зашагал из угла в угол.

— Ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, что ты творишь? — воскликнул я. — Ты затягиваешь петлю на шее у Ральфа Пейтена, это же ясно, как белый день!

— Вовсе нет, — невозмутимо возразила Каролина. — Я очень удивилась, узнав, что ты не рассказал ему этого сам.