Дьявольская колония

— Кауч! — крикнул Хэнк. — Если ты еще раз налетишь на меня…

Нэнси разрешила ему отпустить собаку с поводка, но только пока они будут на вершине горы. Похоже, теперь все сожалели об этом — за исключением самого Кауча. Снова задрав лапу, собака скрылась внизу.

Эта новая трещина оказалась уже и длиннее, чем та, по которой они поднимались наверх. Поскольку идти приходилось осторожно, дорога заняла много времени, но наконец все оказались внизу. Правда, это было не подножие горы, а провал с отвесными стенами, открытый сверху и не имеющий выхода.

Оглядевшись вокруг, Хэнк раскрыл рот от изумления.

— Поразительно!

Пейнтер вынужден был согласиться. Обе стены были сплошь покрыты петроглифами, каждый квадратный дюйм их поверхностей. От этого зрелища кружилась голова.

Однако провожатая, уже неоднократно бывавшая здесь, начала проявлять нетерпение.

— То, ради чего вы пришли, вот здесь, — сказала она, подводя всех к гладкому участку каменного пола. — Это другая причина, почему мы сюда никого не пускаем. Нельзя допустить, чтобы туристы топтали этот шедевр.

Вместо того чтобы царапать на стене, древний художник воспользовался другим холстом — полом расселины.

И снова это было буйное панно доисторического искусства, однако посреди в окружении вездесущих спиралей имелось отчетливое изображение полумесяца и пятиконечной звезды. Никакой ошибки быть не могло. Символ в точности совпадал с тем, что нарисовал дед Джордана.

Пейнтер занес ногу, готовый пересечь это художественное поле. Он вопросительно посмотрел на Нэнси, и та неуверенно кивнула.

— Только будьте осторожны.

Пейнтер направился вперед. Хэнк последовал за ним вместе с Каучем, однако Ковальски остался с Нэнси, ясно давая понять, где лежат его интересы. Добравшись до изображения, Пейнтер опустился на корточки. Хэнк принял ту же позу с противоположной стороны рисунка. Вдвоем они изучили работу древнего художника.

Это изображение, включая обвившие его спирали, занимало целый квадратный ярд. Древний мастер использовал обе техники, представленные в других местах. Полумесяц и звезда были выскоблены на камне, но спирали состояли из тысяч высверленных дырочек размером с кончик мизинца.

Кауч обнюхал поверхность, сперва из чистого любопытства, но затем у него на загривке шерсть встала дыбом. Он попятился назад, раздраженно отфыркиваясь.

Хэнк и Пейнтер переглянулись. Пейнтер первый склонился к полу, носом вплотную к рисунку. Хэнк последовал его примеру.

— Вы чувствуете какой-нибудь запах? — спросил Пейнтер.

— Нет, — ответил профессор, однако в его голосе прозвучало восторженное возбуждение.

Тут и Пейнтер ощутил это — легчайшее прикосновение к щеке, подобное мягкому перышку. Откинувшись на пятках назад, он поднес ладонь к изображению, к маленьким высверленным отверстиям.

— Вы тоже это чувствуете, правильно? — спросил Пейнтер.

— Ветерок, — подтвердил Хэнк. — Дующий снизу через отверстия, образующие спираль.

— Должно быть, там воздушная раковина. Такая же, как и в Вупатки.

Нагнувшись, Пейнтер осторожно провел ладонью по поверхности изображения. При этом в воздух взметнулась мельчайшая пыль, однако целью Пейнтера было не это. Он очистил рисунок ради другого.

Пейнтер провел пальцем вдоль края петроглифа, затем взял руку Хэнка и предложил профессору сделать то же самое.

— Пощупайте, — сказал он, проводя пальцем Хэнка по шву, окружающему изображение.

В голосе профессора прозвучал шок.

— Оно залеплено известкой!

Пейнтер кивнул:

— Кто-то закрыл эту воздушную раковину глыбой песчаника. На манер канализационного люка.

— Но в этом люке были оставлены отверстия, чтобы пещера внизу по-прежнему могла «дышать».

Пейнтер посмотрел ему в лицо.

— Мы должны туда спуститься.

24

31 мая, 16 часов 50 минут

Вашингтон, округ Колумбия

«Этот день никогда не закончится».

Поспешая по Эспланаде под сенью памятника Вашингтону, Грей бросил взгляд на ослепительное солнце. Небесное светило наотрез отказывалось заходить. Хотя перелет из Рейкьявика занял пять часов, из-за разницы во времени Грей приземлился в Вашингтоне всего через час после отлета, и, несмотря на то, что ему постоянно приходилось путешествовать по всему земному шару, подобные перемены по-прежнему неприятно воздействовали на его внутренние часы.