Апокалипсис Томаса

Наблюдая, как эта тварь мчится к телу миссис Теймид, я вспомнил газетную историю двух— или трехгодичной давности о женщине, на которую напал большой и разъяренный шимпанзе, живший у соседа. В какие-то полминуты он откусил женщине пальцы, вырвал глаза и в клочья разодрал лицо.

Второй урод по-прежнему стоял на расстоянии вытянутой руки. Нас разделяла дверь, да и то частично. Хотя тени прятали меня и мальчика, свет, падавший из коридора, освещал часть его головы, отвратительный профиль. Это лицо создавалось с тем, чтобы наводить страх на тех, кто его видел, чтобы терроризировать и убивать. Жертв уроды раздирали на части, с тем чтобы внушить выжившим мысль, что человеческое существо — обычное мясо, еще одно животное в мире, где не действуют законы природы, а единственными достоинствами являются сила, власть, жестокость и беспощадность.

Прижавшись ко мне, Тимоти дрожал всем телом. Я обнял его одной рукой, опасаясь, что близость урода в какой-то момент заставит его потерять голову, и он бросится бежать.

Может, он действительно хотел вернуться в прошлое и перестать быть вечным мальчиком, чтобы его жизнь закончилась в тот день, когда отец его застрелил. Но какой бы ни была глубина его отчаяния, он не хотел попадать в лапы уродов, смотреть в эти желтые глаза, когда когти рвали бы его тело, а зубы — лицо.

Умереть таким образом, возможно, и означало умереть дважды. Первой была смерть души, в смысле чего-то уникального и священного, присущего человечеству, вторая — тела.

Существо у двери зашипело, оскалило зубы, наблюдая, как ему подобный прокладывает путь по гостиной, сшибая лампы, переворачивая столы, отбрасывая стулья.

В дальнем конце гостиной первый урод издал триумфальный вопль, набрасываясь на тело миссис Теймид. Рвал ее, как разъяренный ребенок — куклу. Просто убийство его не устроило. Теперь началось измывательство над телом.

Мы вновь оказались на территории Эдгара По, на этот раз его новеллы «Убийство на улице Морг», где обезьяна по ночам, с опасной бритвой в руке, полагает, что просто убить — этого мало, надо еще навестить тела жертв и надругаться над ними.

От отвратительных звуков расчлененки Тимоти затрясся еще сильнее. Если б он начал рыдать, как зарыдал, слушая затянувшийся предсмертный крик Шилшома, то выдал бы наше присутствие и гарантировал нам путь, пройденный миссис Теймид.

Я уже приготовился выпустить половину обоймы на семнадцать патронов в урода, который стоял рядом. Но все равно не сомневался, что тварь проживет достаточно долго, чтобы в предсмертных муках пройтись по нам когтями, а то и зубами.

Однако, оставив свою позицию у двери, адское существо рвануло через гостиную, высоко подняв молоток-гвоздодер. Не могло устоять перед шансом присоединиться к своему товарищу в глумлении над останками мертвой женщины.

Выйдя из вестибюля, с помповиком на изготовку, Паули Семпитерно направился к двум чудовищам. Заметил Тимоти и меня, на мгновение остановился, и я заподозрил, что он предпочел бы сначала отправить на тот свет нас, а уж потом убить уродов. Но он знал, что в схватке с чудовищами ни один патрон не будет лишним, а потому проследовал мимо Пана к обезумевшей от крови парочке.

Мы с мальчиком быстренько выскользнули из гостиной в узкий служебный коридор. Дверь закрылась, собачка щелкнула за нашими спинами.

Я мог поклясться, что этот коридор ведет только вперед, мимо чулана с моющими средствами и туалета ко второму входу в библиотеку, но мы вышли на перекресток. Короткий коридор вел вперед, более длинный — направо.

И это совершенно сбило меня с толку, вновь возникло ощущение, что при проектировании и строительстве Роузленда использовалась уникальная геометрия, и теперь я видел перед собой то, чего не было прежде.

Если сверкающая машинерия Теслы могла управлять временем и использовать его для целей, с которыми я успел ознакомиться, возможно, возникали и другие эффекты, которые я не мог даже представить себе, настолько трудные для понимания, почти мистические, и я не мог осознать, что это такое, даже попав под их воздействие.

Когда Семпитерно открыл огонь из помповика и раненые уроды начали кричать, я спросил мальчика:

— Тим, куда ведет этот коридор по правую руку?

— Я не знаю всех комнат этого дома.

— Но ты прожил здесь столько лет.

— Никто не знает всех комнат этого дома.

— Никто? Твой отец должен знать. Он же построил этот дом.