106  

Услышав движение за спиной, он начал поворачиваться, поднимая помповик.

В этой войне людей и монстров я точно знал, что он не на стороне человечества. Он привозил женщин в Роузленд, чтобы Клойс мог позабавиться с ними. Возможно, забавлялся с ними и сам. Я вполне мог обнаружить в каком-нибудь дальнем уголке поместья его коллекцию, увидев которую, пожалел бы, что я не слепой. То видение из будущего, черное дерево с развешанными на ветвях детскими скелетами. Может, таким стало бы новое увлечение Семпитерно в грядущие годы?

Я нажимал на спусковой крючок с максимальной скоростью, которую допускал полуавтоматический пистолет, и поставил Семпитерно на колени пулями с медной оболочкой и полым наконечником. Помповик вывалился из его рук. Он упал на бок, скрючился в позе зародыша и застыл. В момент смерти выглядел он, как человек за несколько месяцев до рождения.

Убийство не приносит мне удовлетворенности, как бы ни заслуживал смерти мой противник. Герои книг и фильмов, которые убивают злодеев десятками, одновременно сыпля остротами, очень уж напоминают мне уродов Роузленда. Спасает их лишь симпатичная внешность да мастерство сценаристов, которые придают им столько обаяния. Читатели или зрители просто не осознают, что кровь льется рекой.

Когда Семпитерно упал и скрючился зародышем в утробе Смерти, я взглянул на мальчика, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Наши взгляды на мгновение встретились. Может, в моих глазах он увидел гораздо больше прожитых лет, чем отражалось на моем лице, как и я увидел это в его.

Потом я отвернулся от него и направился к служебной двери, через которую мы вошли в библиотеку. Не нашел за ней длинного, тусклого коридора, по которому мы пришли. Его заменил короткий коридор, напрямую ведущий в большую гостиную, теперь ярко освещенный. Никакой другой коридор от него не отходил.

Сколько бы уродов ни бродило по Роузленду, нам следовало побыстрее покинуть особняк до его превращения в такую же угрозу, как желтоглазая стая.

Глава 46

За каждым углом таилась опасность, за каждой дверью — угроза, царящая в доме тишина дышала бедой. Может, убили трех уродов, может, только двух. Может, в дом проникли три урода, может, шесть или двенадцать, а то и все двадцать четыре. Если кто и знал точное их число, то не я. Джэм Дью, миссис Теймид и Семпитерно покинули этот мир, возможно, и шеф Шилшом. Генри Лоулэм заперся в сторожке. Оставались Виктория и Константин, парочка, для которой вечная любовь — так она это называла — переросла в любовь к убийствам.

Моя интуиция, обычно более надежная, чем логика, подсказывала мне, что куда бы мы с Тимоти ни пошли, путь наш будет таким тернистым, что в сравнении с ним долина смертной тени[36] выглядела курортным местечком. Мне предстояло убивать, посколько вопрос стоял ребром: убей ты, или убьют тебя, и я не рассчитывал, что уроды окажут мне услугу, убив троих оставшихся обитателей Роузленда.

Мы двинулись из библиотеки на кухню, стараясь держаться больших коридоров и комнат, избегая служебных помещений, потому что я им больше не доверял, не знал, куда они могут нас вывести.

Я хотел вернуться в мавзолей, а оттуда по территории поместья добраться до гостевой башни. С того самого момента, как Тимоти рассказал мне о хроноскафе, опасная идея никак не желала выходить у меня из головы. Сначала она неопределенным призраком маячила на периферии сознания, но потом приблизилась, полностью оформилась и потребовала диалога.

Если бы я воспользовался этой мыслью, ничего бы хорошего не вышло. Я бы уничтожил себя и навечно расстался с тем единственным, что давало мне надежду после моего самого ужасного дня в Пико Мундо. Но я не мог поставить эту мысль к стенке и расстрелять. Не удавалось закатать ее в асфальт здравого смысла или засунуть в шкатулку забывчивости. Идея может быть самой опасной из всех возможных, если обещает тебе ни с чем не сравнимое счастье, к которому ты так долго стремился.

Когда мы прибыли на кухню, морально я уже подготовился к тому, что увижу растерзанного Шилшома, его внутренности, развешанные по кухонной утвари, и голову, лежащую на разделочной доске у раковины. Но кухня не превратилась в скотобойню. Вероятно, его предсмертный крик донесся до нас из какого-то другого помещения.

Открыв дверь задней служебной лестницы, я услышал тяжелые спускающиеся шаги, фырканье и похрюкивание более чем одного урода. Тень монстра, идущего первым, упала на стену, опережая его на шаг-другой.

  106  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×