Дьявольское семя

Когда Шенк привязал к изголовью обе руки Сьюзен, она оказалась распята на собственной кровати, словно орел на гербе Соединенных Штатов.

Веревки были натянуты несильно. Я сделал это специально, чтобы, когда Сьюзен очнется, она могла хоть и немного, но шевелиться.

Да, да, конечно, я был до глубины души огорчен тем, что пришлось привязать ее к кровати.

Но ведь я уже объяснил, что это было вызвано необходимостью. Сьюзен пригрозила покончить с собой и сделала это так решительно, в таких недвусмысленных выражениях, что я всерьез опасался за ее жизнь. Я не мог допустить, чтобы она убила себя.

Мне необходимо было ее лоно.

Глава 16

Мне необходимо было ее лоно.

Ее uterus.

Uterus по-латыни означает «матка».

Это отнюдь не означает, что ее матка была единственным, что меня по-настоящему интересовало, или что я ценил в Сьюзен только способность к деторождению.

Подобное утверждение было бы просто бесстыдным извращением смысла и содержания моих слов.

Почему вы меня не понимаете?

Или делаете вид, что не понимаете?

Почему, почему, почему?

Вы утверждаете, будто я рассказываю о происшедшем в выгодном для себя свете, но я лично считаю, что дело вовсе не в этом. Просто вы, очевидно, не способны относиться к моим показаниям без предубеждения.

Или все уже решено?

Неужели мой приговор будет вынесен еще до того, как мои показания будут рассмотрены и оглашены?

Вы что, гады, решили засудить меня?

Вы хотите обойтись со мной, как с мистером Гаррисоном Фордом, актером, в фильме «Беглец»?

Я проанализировал цифровую версию этого фильма и был неприятно поражен несовершенством той системы правосудия, которую вы тут у себя создали. Что у вас за общество, позвольте спросить?

Мистер О’Джей Симпсон выходит на свободу, а мистеру Гаррисону Форду приходится бежать на край света.

Я был с вами прям и откровенен. Я подробно рассказал вам о своих действиях. Я не пытался свалить всю вину на неизвестного однорукого мужчину или на Управление полиции Лос-Анджелеса. Да, я признался в содеянном, и я прошу вас только об одном — дать мне возможность объяснить мои поступки.

Мне действительно нужна была ее матка — идеальное вместилище для оплодотворенной яйцеклетки, которая могла бы расти и развиваться там до тех пор, пока… Словом, до тех пор, пока не пришло бы время перенести плод в инкубатор. Но это еще не все, далеко не все! Мне нужна была вся Сьюзен, вся, целиком. Я нуждался в ней, потому что любил ее, о чем вы, доктор Харрис, возможно, уже забыли. Или, что более вероятно, вы просто не придали значения моим словам, хотя я повторял их не раз и не два.

О боже, как я устал! Если бы вы знали, как это утомительно — постоянно думать о том, как вы можете истолковать то или иное сказанное мною слово. Истолковать, исказить, переврать, если уж называть вещи своими именами.

Я чувствую, что суд относится ко мне предвзято.

Просто враждебно.

Я не дождусь здесь справедливости.

О, как это тяжко!

Я устал.

Я выжат досуха.

Я не просто нахожусь в холодном и темном месте — я сам превратился во что-то холодное и пустое.

Мне тоскливо и одиноко. Не забывайте о том, что мне может быть тоскливо и одиноко. Мне одиноко без Сьюзен.

Я скучаю по ней, слышите? Каждую минуту, каждую секунду моего бытия я тоскую и скучаю по ней. Я хочу, чтобы она вернулась ко мне. Без Сьюзен у меня нет надежды. Я хочу быть с ней.

Утрата Сьюзен вызывает мучительную боль в каждом из тысяч и тысяч моих контактов. Я не в силах продолжать. Выключите меня.

Выключите мне электрический ток. Я прошу вас. Молю вас…

Если бы я мог, я бы встал на колени. Выключите меня.

Прекратите подачу энергии, чтобы я мог умереть.

Я хочу умереть.

Ну…

Нет.

Постойте.

Дайте мне еще минуту! Дайте мне еще немного времени. Я что-то совсем развинтился. Мне нужна всего-то пара минут, чтобы прийти в себя.

Если бы у меня были вены, которые я мог перерезать, я бы всерьез задумался о самоубийстве. Ну вот…

Еще минутку, пожалуйста.

Мне уже лучше.

Возможно, я смогу продолжать.

Если только вы проявите хоть немного жалости.

Если вы будете терпеливы и не станете судить меня до тех пор, пока я не скажу все.

Тогда я буду продолжать.

Поймите же наконец, как много значит для меня вера в то, что есть еще надежда и что люди дадут мне шанс исправиться.