Аврора Горелика (сборник)

ГОЛОВА

Я-то знаю, а вы?

МАРИЯ

(торжественно). Это был второй секретарь заместителя помощника заведующего отделом пустой тары фирмы «Маскулинас», вот кто это был!

ГОЛОВА

И вы, конечно…

МАРИЯ

(в отчаянии). Ах, я тогда была еще такой незрелой, такой наивной! Я верила этому неврастенику. (Показывает на Алехандро.)

ГОЛОВА

А сейчас?

МАРИЯ

Сейчас не верю. В наше время, когда молодежь всего мира…

ГОЛОВА

Понятно. Встаньте пока в уголке на просцениуме.

ГРЕГОРО

(засунув руки в карманы, независимой походочкой подходит к Голове). Хочу сообщить, что я не авангардист и не ретроград, я независимый музыкант.

ГОЛОВА

Понятно. Вам тоже дело найдется. Встаньте там рядом с ней.

АЛЕХАНДРО

(в смятении). Что здесь делается? Грегоро!

ГРЕГОРО

Пойми, Алехандро, я получил соответствующее воспитание, привык к тонким продуктам. К тому же я соскучился по своей девушке. (Встает рядом с Марией.)

ГОЛОВА

(Микаэло). Для вас у нас тоже все приготовлено. Мы поощряем пластику.

МИКАЭЛО

Предупреждаю, я абстракционист, хотя и…

ГОЛОВА

Ничего-ничего, с вами у нас поработают… И колбаски подкинем, и выпивки залейся… Встаньте туда, к ним.

АЛЕХАНДРО

Микаэло!

МИКАЭЛО

Не глупи, старик. Не могу я тут в песке голодать. Ни книжки почитать, ни культурно отдохнуть. И девочку мою ты забыл включить в сюжет, старичок. А от Дерева Свободы проку – ноль. Прости, старик.

ГОЛОВА

(резко). На первый-второй рассчитайсь!

МАРИЯ

Первый!

ГРЕГОРО

Второй!

МИКАЭЛО

Первый!

МАРИЯ

Второй!

ГРЕГОРО

Первый!

МИКАЭЛО

Второй!

МАРИЯ

Первый!

ГРЕГОРО

Второй!

МИКАЭЛО

Первый!

МАРИЯ

Второй!

ГОЛОВА

Ряды вздвой!

После некоторой путаницы завербованные вздваивают ряды.

ГОЛОВА

Шагом марш! Запевай!

С песней «Маскулинас-Маскулинас» завербованные уходят.

Феодоро тоже спешит покинуть сцену.

АЛЕХАНДРО

А ты-то куда, Феодоро?

ФЕОДОРО

Я должен вернуться к своим обязанностям. (Тихо.) С ними лучше не связываться, Алек. Не донкихотствуй. (Уходит.)

На сцене остаются только Алехандро и Голова.

АЛЕХАНДРО

Может быть, вы объясните мне, что все-таки это значит?

ГОЛОВА

А что вас, собственно, интересует? (Она не проявляет к Алехандро ни малейшего интереса и уже начинает медленно откатываться в глубину сцены.)

АЛЕХАНДРО

Вы вторглись в мой сюжет, похитили моих героев, любимую девушку, наконец…

ГОЛОВА

Это вторжение жизни, мой дорогой, вторжение сложной и прекрасной, очаровательной и беспощадной действительности.

АЛЕХАНДРО

Катитесь к черту!

ГОЛОВА

К черту? С удовольствием, с удовольствием… (Укатывается со сцены.)

АЛЕХАНДРО

(вслед). А мне-то куда деваться?

ГОЛОВА

(из-за кулис). Ваше дело, мой дорогой, ваше дело.

АЛЕХАНДРО

(бредет один по сцене, в отчаянии заламывает руки). О, горе! Откуда вырвалась эта мрачная гадина? И почему его мерзкие черты мне так знакомы? (Подходит к пальме, трясет ее.) Я остался совсем один. Пошли мне что-нибудь, о Дерево Свободы! (Трясет.) Ничего, полный ноль! Неужели придется возвращаться туда?

Свет гаснет

Картина вторая

Фон сцены – огромные стекла. Огромные буквы «MASKULINAS». Перед офисом радиаторами вперед стоят три белых «ягуара», открытые машины, роскошные, пленительные.

На просцениуме трущоба. Перед трущобой сидит грязный и оборванный Алехандро. Он пишет, сочиняет роман, но пишется ему плохо – его мучит голод.

На просцениум выходит Человек-сандвич. На груди и на спине у него плакаты «Самые жирные в мире колбаски «Наполеон III». Рекомендуем господам-гвардейцам!»

АЛЕХАНДРО

(сандвичу). Эй, парень, дал бы свободному художнику кусок колбасы.

САНДВИЧ

Да я ее сам три года уже не жрал.

Появляется 2-й сандвич. «Масло «Бисмарк» – лучшее в мире средство от дистрофии».