ОНО

Она посмотрела на холодильник, потом снова на два длинных следа, тянувшихся мимо свалки к Барренсу.

Эти твари сидели в «Амане». Они облепили его с ног до головы, иначе откуда столько крови? Он дошел до этого места, потом(здравствуй и прощай)случилось что-то еще. Что?

И она, к своему ужасу, знала, что произошло. Пиявки были частью Оно, они загнали Патрика в пасть другой части Оно, как молодого бычка, охваченного ужасом, загоняют на бойню.

Скорее отсюда, Беверли!

Вместо этого она пошла туда, куда уходили два следа, крепко сжимая в руке рогатку.

По крайней мере, сходи за остальными!

Я схожу.., чуть позже.

Она продолжала идти вдоль следа вниз по склону. Почва становилась все более влажной. Следы вели в кусты. Время от времени начинали и тут же прекращали стрекотать цикады. Москиты садились на ее окровавленную руку и ей приходилось сгонять их.

На земле что-то лежало. Она подняла самодельный бумажник, которые дети делают на уроках труда. Тот, кто сделал его, был очевидным неумехой: широкие стенки уже ослабли и больше не могли удерживать крышку отделения для банкнот, и она почти оторвалась. В бумажнике не было ничего, кроме двадцати пяти центов в отделении для мелочи и читательского библиотечного билета на имя Патрика Хокстеттера. Бев отшвырнула его в сторону и вытерла руку о шорты.

Через пятьдесят футов она нашла спортивную туфлю. Кусты были слишком густыми, но, поскольку на них виднелись следы крови, не нужно было быть следопытом, чтобы определить направление пути.

След уходил в густые заросли. Бев поскользнулась, упала и оцарапалась об острые шипы. На верхней части ее бедра выступила кровь. Она часто дышала, ее волосы прилипли к потному лбу. На одной из едва заметных тропинок виднелись следы крови. Кендускеаг был уже близко.

На тропинке валялась вторая туфля Патрика с окровавленными шнурками.

Держа рогатку наготове, она подошла к реке. На земле снова виднелись следы от ног Патрика. Теперь они были не такими глубокими. Потому что он потерял туфли, -подумала она.

Сделав последний поворот, Бев подошла к реке. Следы спускались по берегу и уходили в бетонный цилиндр одной из насосных станций, обрываясь перед входом. Железный люк был слегка сдвинут.

Вдруг до ее ушей донесся громкий нечеловеческий хохот из-под крышки люка.

Это было чересчур. Скапливавшаяся паника наконец охватила ее. Бев помчалась к поляне, на которой был штаб, закрывая лицо от хлещущих ветвей окровавленной левой рукой.

Иногда я тоже жалею, папочка, -пронеслось у нее в мозгу. – Иногда я ОЧЕНЬ жалею.

7

Четырьмя часами позже все Неудачники, кроме Эдди, сидели на корточках в кустах возле того места, где совсем недавно пряталась Беверли, наблюдая за тем, как Хокстеттер возится с холодильником. В небе снова сгущались тучи, в воздухе появился запах приближающегося дождя. Билл держал в руке конец длинной бельевой веревки, которую они, собрав всю наличность, купили в магазинчике вместе с аптечкой Джонсона для Бев. Билл тщательно забинтовал ее раненую руку.

– Сскажи рродителям, что ооцарапалась, ккогда каталась нна роликах, – посоветовал Билл.

– Мои коньки! А я совсем про них забыла! – воскликнула Бев.

– Вон они! – показал Бен. Коньки валялись неподалеку, она тут же вскочила и побежала за ними, вспомнив, что положила их там перед тем, как помочиться.

Билл сам обвязал один конец веревки вокруг ручки «Аманы». Все остальные боязливо сжались за его спиной, готовые отскочить при малейшем движении. Бев предложила Биллу взять рогатку, но он отказался. Но все оставалось неподвижно: видимо, паразиты улетели, только перед холодильником на земле была кровь.

– Можно привести сюда шерифа Бортона и мистера Нелла, но они ничему не поверят, – с горечью заметил Стэн.

– Да, они просто ничего не увидят, – согласился Ричи. – Как рука, Бев?

– Болит, – она посмотрела на Билла, на Ричи и снова на Билла. – А мои мама и папа увидят дырку от укуса этой гадины?

– Нне ддумаю. Пприготовьтесь уубегать. Ссейчас я ее ппривяжу. Билл обернул конец веревки вокруг хромированной ручки, усеянной пятнышками ржавчины, завязал морской узел и стал отступать назад, вытравливая веревку. Он был осторожен, как сапер, обезвреживающий боевую мину.

Он улыбнулся нервной улыбкой, когда все они отошли.