Блуда и МУДО

– Раньше бог давил людей жопой, – не смущаясь молчанием Моржова, поведал Щёкин. – Надоедят ему люди, он сядет на землю – и всех в слякоть расплющит. Тогда люди построили пирамиды, чтобы они впивались богу в зад и не давали садиться. Отныне бог был вынужден применять потоп. Правда ведь, что моя теория – это революция в исторической науке?… Хочешь опохмелиться?

– Не хочу, – сурово сказал Моржов.

– Понимаю, – кивнул Щёкин. – Вторник, первый рабочий день… А чего ты хочешь тогда?

За окном вдоль железной дороги корячились гаражи, заборы, ржавые будки, кирпичные развалины, поленницы, столбы, заброшенные насыпи, остовы комбайнов и грузовиков. Но за всем этим привычным безобразием горизонт как-то нехотя изгибался зелёными холмами Колымагиных Гор. Земля словно бы ещё не решила, быть ей кручами или долами, лиственной или еловой. Она смущённо колебалась, как девушка-подросток в первый раз на диком пляже: остаться ей в платье или же раздеться, обнажая ещё недозрелые округлости грудей и бёдер. И своё смущение, стянув купальник, она компенсирует матом и грубостью всех этих придорожных штабелей шпал, котлованов, свалок и сараев.

– Ты не поверишь, чего я хочу, – с чувством сказал Моржов Щёкину. – Я хочу, чтобы не было конца света.

Щёкин посмотрел на Моржова немного изумлённо и как-то затравленно, вздохнул, пожал плечами и назидательно изрёк:

– Жизнь – это кузница!

Электричка заклокотала и затряслась в торможении.

– Пошли, – сказал Щёкин, вставая.

Остановка «Троельга» приютилась носом в склон горы.

Двери раздёрнулись. Щёкин с рюкзаком прыгнул вниз, и Моржов по ступенькам скатил ему велосипед, а следом выбрался и сам. Электричка зашипела, захлопнула двери и толчками поползла вперёд. Отступать Моржову и Щёкину было некуда – под пятками щебень уже осыпался с обрыва кювета. Стенки вагонов ехали так близко от лица, что Моржов отвернулся.

Когда он повернулся обратно, электричку, как ведьму, с воем уносило в еловую перспективу. За железнодорожными путями из-под насыпи виднелись три шиферные крыши с антеннами и кирпичными трубами. Следом за крышами простиралась живописная неровная долина с лугами, перелесками, заплатами огородов и дальним селом, где над зеленью лип торчала свеча колокольни – прозрачная, словно ледяная. Облака расползлись ветхими лохмотьями, не в силах перекрыть такое огромное пространство, и над долиной кое-где сияла голубая нагота неба. Косые потоки света от невидимого солнца медленно подметали простор, словно дожди.

Похмельный Моржов неуклюже полез на велосипед, как пьяный моряк после рейса – на жену.

– Ты чего? – тотчас заорал Щёкин. – Я твой мешок поволоку, а ты с горки – и к девкам на автопилоте, да?…

– Жестокая сволочь, – пробормотал Моржов и нехотя убрал ногу с рамы.

Они перебрались через рельсы, и с другого края насыпи Моржов увидел склон горы. Прямо под насыпью параллельно железной дороге тащилось узкое, мятое и дырявое шоссе. С него вниз сваливался разъезженный просёлок. Здесь в косматых палисадниках стояли три выцветших щитовых домика. Склон горы был луговой, но слева на луг вторгался клин высокого ельника. Он тянулся до самой низины, где вихлялась и сверкала Талка, вся в рыжих отмелях и островах. Просёлок деловито спускался к речке вдоль елового клина и заворачивал куда-то за его угол. Напротив этого поворота через Талку перекидывался деревянный половичок мостика, подвешенного меж двух бревенчатых треног. Тропа с него убегала к дальнему селу и по-собачьи быстро терялась в полях.

– Это, значит, разъезд Троельга, а там село Колымагино, да? – спросил у Щёкина Моржов, припоминая карту области.

Щёкин рассматривал окоём суженными глазами.

– Неправильно говоришь. – Щёкин вдруг почему-то обиделся. – Я ведь здесь всё уже переименовал для удобства. Там, – Щёкин махнул рукой в сторону колокольни, – теперь село Сухонавозово. А это, – он указал на домики разъезда, – деревня Яйцево. Потому что здесь живут два очень крутых… э-э… друида. Ты их ещё увидишь.

– Что за друиды? – удивился Моржов.

– Друиды – это деревянные деревенские андроиды, – мрачно пояснил Щёкин.

Моржов вздохнул.

– А где наш пионерский лагерь? – спросил он как можно осторожнее.

– За лесом, – злобно сказал Щёкин. – Его вообще из цивилизации не видать. Полная блуда, короче говоря. Загнала нас Шкиляева в дырищу…