Все люди — хорошие

Как бы не так! В полной тишине и полумраке вечернего дома вдруг раздался оглушительный визг Андрюшки:

— Ну что же ты! Он справа, бей, бей давай!

У Владимира на секунду остановилось сердце: к ним кто-то залез в дом, его ребенок в опасности. Он бросился на второй этаж, по крайней мере, ему показалось, что крик слышался именно оттуда, споткнулся, чуть не упал, и вдруг услышал спокойное:

— Ну чего ты верещишь, меня уже убили…

Владимир замер посередине лестницы. Убили, судя по всему, Наташку. Только почему она так спокойно об этом говорит? Теперь сердце колотилось как сумасшедшее: грабитель один или их несколько? Может, вызвать полицию? Только пока они из города доедут… Он впервые остро ощутил уязвимость, беззащитность — и свою собственную, и своего дома. Эх, под руками ничего нет. В кабинете стоит в углу сувенирная бейсбольная бита. То есть бита, безусловно, настоящая, дядя Коля на двадцать третье в прошлом году подарил. Мол, не заплывай, Вовка, жиром. А сувенирной Владимир про себя называл биту потому, что в бейсболе этом самом ничего не понимал. Да и с кем играть? Во всей Гати одна его бита и есть. Только кабинет на первом этаже, а он бежит на второй, уже почти прибежал, а оттуда и звуков уже никаких не доносится…

Дверь в Наташкину комнату он пропустил, сразу распахнул дверь в комнату сына, подобравшийся, выставивший вперед пудовые кулачищи, готовый ко всему…

Только не к тому, что увидел. Наташка сидела за Андрюшкиным компьютером, а ребенок примостился на полу с его, Владимира, ноутбуком. На экранах вяло торжествовали, размахивая метровыми пушками, какие-то уродцы. Глумились над павшими. Павшие тоже были какие-то уродцы. Метровые пушки павших валялись рядом с ними. Интересно, как он умудрился разглядеть все эти подробности в одну секунду? Может, потому, что больше в поле зрения ничего не двигалось? Владимир шумно выдохнул. Похоже, какое-то время он не дышал:

— Вы меня чуть до инфаркта не довели со своей игрушкой!

— Ой, привет, пап…

— Простите, пожалуйста, Владимир Иванович…

В одновременно сказанных фразах звучало искреннее раскаяние, и Владимир засмеялся:

— Ладно, обвиняемые, сердечный приступ миновал, старик-отец в безопасности. Во что рубитесь-то?

Андрюшка с готовностью опытного вербовщика стал объяснять, а Наташка попыталась улизнуть. Владимира такой расклад не устраивал, но сказать он ничего не успел: пока искал оптимальную формулировку, помощница по хозяйству уже ушла. Видимо, по хозяйству суетиться. Ладно, пока освоимся в мире метровых пушек, а после ужина мы эту хозяйственную мобилизуем, у Людки тоже бук есть, попроще, конечно, но потянуть должен.

Они увлеченно ковырялись с управлением («пап, ты неправильно, лечилка — F6»), когда снизу стали доноситься дразнящие ароматы. Умница, подумал Владимир, просчитала, что если хозяин из города вернулся рано, то, значит, поужинать не успел. Потом сообразил, что это у него приступ мании величия. Андрюшка тоже голодный, и скорее всего, она о ребенке заботится, а не о нем, Владимире. Интересно, она их позовет или они должны как пчелы сами слетаться на аромат? Он было решил выждать, но не учел решающий фактор — голодного Андрюшку. Как только сын почувствовал запах с кухни — тут же бросил курс обучения молодого бойца.

— Па, пойдем скорее, Наташка армянскую яичницу на ужин обещала, настоящую!

Вполголоса недоумевая по поводу того, а какая еще может быть армянская яичница, игрушечная, что ли, Владимир неторопливо отправился за умчавшимся чадом. Быстро они подружились, даже удивительно. Все-таки есть в ней что-то такое, даже Андрюшка чувствует. Интересно, с сыном она такая же, лишнего слова не добьешься? С другой стороны — а нужно оно, лишнее-то слово?

Посреди стола на керамической подставке красовалась красочная, как палитра живописца, сковородка. Оранжевое, зеленое, желтое… И запах!

— Наташа, а что, без хозяйки и стол сервировать не обязательно? — ехидно осведомился Владимир. Он не был страстным поклонником политеса, его вполне устраивало отсутствие тарелок, но ему хотелось послушать, что она скажет. И как. Просто хотелось послушать ее голос. Собственно, из-за этого он из кабака ушел. Не солоно хлебавши. Чтобы просто послушать ее голос.

— Извините, Владимир Иванович, но в кулинарных книгах, — множественное число Наташка ввернула для солидности, она читала одну-единственную кулинарную книгу, правда, очень толстую, — армянскую яичницу рекомендуют подавать прямо на сковороде. Потому, что там слои разные, и на тарелках остынет быстрее, вкус не тот получится… Но я, конечно, тарелки сейчас подам, если вы хотите.